Из моря вынырнул спасательный круг, который зажегся ровным бестеневым светом. Над Шейлой склонилось внимательное лицо с узкой бородкой и в очках с тонкой оправой.

– Кроха, – очень по-доброму, так всегда говорил папа, – я не сделаю тебе больно.

После чего вспорол ее от груди до паха.

Саймон Глотвик хотел дарить людям тепло и радость.

После медакадемии он попал на стажировку в детскую психиатрическую лечебницу и с некоторой гордостью и самопожертвованием взвалил на себя крест служения увечным душой детям.

Подвижничество Саймона закончилось в тот момент, когда, чихая от облаков пыли, он перелез через баррикаду из матов и наткнулся на тело тринадцатилетней Сары Беббидж. Он поклялся тогда, закутывая труп в грязные тряпки, громыхая колесами тележки по пути в морг, чувствуя холод прозекторского стола, сжимая скальпель, отправляя останки в печь, что найдет, докопается, разберется!

Третья смерть заставила его бежать.

Он не мог смотреть себе в глаза. Зеркало и так показывало ему кого-то другого. У Саймона Глотвика были медно-каштановые вьющиеся волосы, а призрак, не выдерживавший взгляда в упор, был седым до волоска.

У тех смертей не нашлось общего корня.

Саймон клялся, что разыщет подонка и расквитается с ним. Он приготовился лично разрешить все вопросы на Страшном суде, настолько его ранила больничная трагедия.

Дух Саймона оказался деревом, не сталью.

Вера надломилась. Отчаяние заползло в висок и тикало там безумолчным пульсом.

Сутками колесил Саймон по городу и нарывался на неприятности. Самую крупную, что ему удалось сыскать, звали морфин. Саймон перестал спать, высох до комплекции скелета, порвал с девушкой, с которой встречался с колледжа.

У него, прежде знавшего дом, работу и любимый итальянский ресторанчик подруги, появились новые места.

Район психиатрической лечебницы Саймон закрыл для себя навеки. Ему казалось, там царят вечные сумерки, люди глупы и болезненно-бледны, а вокруг пансионата рыщут стаи одичавших собак. Саймона очаровал порт, вонючий, шумный, дребезжащий тысячей цепей и механизмов. Саймон наказывал себя этой клоакой. Растворял личность в хаосе, как в кислоте. На холме Кривой Нос Саймон летал. Именно здесь, под одноименным деревом, он впервые наколол дорогу к Богу. Под этим холмом его избили до полусмерти, отправив на больничную койку на полгода.

Провидение не слепо, просто временами ему нужно спать.

Саймон вышел из больницы целеустремленной рухлядью. Теперь он знал, куда идти и в какую точку бить. Безносая шагала за юношей след в след, иногда забегала вперед, дергала за титановые штифты в костях, подцепляла ногтем селезенку, тянула сквозь ребра сердце.

Боль дала силы выпрямиться. Горб, выросший на хребте его судьбы, был разочарован. Саймон прошел переподготовку и утонул в неотложной хирургии.

Руки не дрожали.

Они просили чудес: живой, бьющейся крови, панических разрядов, бега на пределе, когда бросаешься наземь, скользишь, обдирая колени, к обрыву и в последний миг успеваешь перехватить руку. Не дать уйти.

Под его ножом умирали.

Часто.

Ему приходилось накрывать лица простыней. Самый сложный момент. Тело Сары Беббидж скрывает огонь. Печь роняет заслонку.

Руки не дрожали.

Десятки нитей были разорваны так страшно, что сознание вытесняло мясные подробности. Сон Саймона был глубок. Каждое утро он пробегал трусцой пять миль и не пил ничего крепче грейпфрутового сока.

Смерть смотрела на него из каждой морщины, седлала каждый седой волос.

Руки не дрожали.

Девочке было двенадцать. Еще один сорванный цветок, готовый стать ангелом.

– Комптон-Комптон, – припомнил доктор Глотвик, пробегая глазами лист предварительного осмотра. Тяжело, но шансы есть. – У нас лежит пациент с такой фамилией?

– Мальчик из дома на холме. Люк Комптон. Доктор, ну что же вы? Это та самая Шейла, которая пропала несколько дней назад! Их искал патрульный Финч.

Невидимые когти ободрали горло Саймона изнутри. Пропавшие девочки. Проклятый дом. Чертов холм Кривой Нос!

– Что с вами, мистер Глотвик? – медсестра смотрела так, словно он проорал это вслух.

– Готовьте шестую операционную, я на секунду.

Наваждение. Болезненный, кипящий экстаз, так похожий на приход от морфина. Саймон засуетился, побежал по коридору, чувствуя, как безжалостная, порочная химия захватывает разум, распирает изнутри его тело. Что ты творишь?! Прежде ты никогда так не поступал!

У палаты со странными пациентами дежурил полицейский.

– Нашлась одна из девочек, – на бегу крикнул доктор Глотвик.

– Что?! – Финч дремал и подскочил так резко, что опрокинул бумажный стаканчик с холодным кофе, с его колен посыпались огрызки сэндвичей, мятые салфетки, вчерашняя газета. Саймон распахнул дверь и заспешил с порога:

– Люк! Ваша сестра нашлась! Ее везут в операционную.

– Шейла! – завопил мальчишка так истошно, что перепугал старика в инвалидной коляске. Тот ехал по коридору и в ужасе схватился за сердце, захрипел, начал заваливаться на бок.

– Хех, – усмехнулся Саймон и ткнул пальцем в сторону дедули. – Так и до инфаркта недалеко.

Эти слова влепили ему оплеуху.

Саймон захлопнул дверь и, не обращая внимания на вопли Люка и безумный взгляд полицейского, метнулся в сторону туалета. Одного взгляда в зеркало было достаточно.

«Зрачки сужены, глаза блестят, – начал диагностировать себя доктор Глотвик. – Кожа холодная, бледная, дыхание поверхностное, затрудненное. Это не может быть морфин, хотя симптомы его! Эйфория, чрезмерная решимость… Импульсивность… Я помню, как это было… Главное – не свалиться в апатию! Держись, Саймон, держись!»

– Я нужен, – он вцепился в раковину и уговаривал зеркало. – Без меня она умрет.

«Не ври! В больнице шестнадцать хирургов, семь из них сейчас на дежурстве».

– Она умрет без меня! – впечатывал Саймон, как мантру. Оскалил зубы и с силой втянул воздух. Отпустил раковину.

Руки не дрожали.

Девочка оставалась в полном сознании. Когда Саймон вошел в операционную, она чуть повернула голову и улыбнулась ему. «Добрый знак!» – выдохнул Саймон.

– Посмотрите сами, – ассистент выглядел так, будто сам только что употребил опиатов. Совершенно безумные глаза. Доктор Глотвик обошел его со спины, взглянул на надрез… и отшатнулся.

Из груди девочки торчала липкая плюшевая лапа.

– Чего вы ждете? – сорвался на крик Саймон. – Нужно его достать. Как она вообще еще дышит?!

– Там… – неопределенно покрутил пальцем ассистент. – Там… еще есть.