пособиями, позволяющими детально изучить строение человека, они с облегчением увидели, что преподавателя еще нет. Значит, не опоздали.

Воспользовавшись отсутствием целителя, Стефан тут же начал дурачиться. Он встал позади искусственного скелета и в шуточном приветствии протянул его костлявую руку к Эгирину.

Луна бродила среди экспонатов, задумчиво разглядывая то огромный глаз, то разрезанное пополам сердце размером с арбуз. Наконец она остановилась у анатомической модели человека. Его брюшная полость была заполнена искусственными органами, полностью соответствующими реальным человеческим и по внешнему виду и по размерам. Луна рассеянно глядела на манекен, но мысли ее витали далеко. Она переживала за друзей и пыталась представить, что у них происходит. Как сквозь туман до нее доносился хохот Стефана, который продолжал развлекаться, заставляя скелет отдавать честь, а затем и вовсе танцевать, поставив его ноги на свои изрядно стоптанные ботинки. Луна машинально дотронулась до отполированной поверхности манекена, и неожиданно печень с грохотом повалилась на пол. И надо же было такому случиться, что именно в этот момент хлопнула дверь и в класс торопливо вошел запыхавшийся преподаватель, видимо, забывший о внеплановом занятии. Испуганно присев, Луна подняла муляж и попыталась пристроить его обратно. Но упрямый орган никак не хотел держаться в положенном месте и постоянно выпадал наружу. Пришлось Луне спрятать печень за спину и, улыбаясь во весь рот, поздороваться с преподавателем.

– И вам здравствуйте, мои дорогие ученики, – приятным баритоном отозвался тот и быстро пошел по классу, жестом приглашая друзей следовать за ним. – Итак, сегодня у нас с вами краткий экскурс в историю анатомии. Я расскажу, как появилась эта наука, столь важная для целительства, – на ходу начал он лекцию.

Подойдя к доске, он повесил на нее плакат с портретами ученых, заложивших основы анатомии. Луна уже с трудом удерживала муляж за спиной, поскольку он стал скользким из-за вспотевших от волнения ладоней. Преподаватель, не сбиваясь с лекторского тона, мерно проговорил:

– Луна, будь добра, верни печень на место. Онуфрий жалуется, что ему холодно. Сквозняк, понимаете ли!

Стефан и Эгирин недоуменно взглянули на девушку, которая тут же залилась краской. Пятясь, она подошла к манекену и вновь попыталась вернуть тому утраченное.

– Как вы сказали? Онуфрий? – переспросил Стефан, еле сдерживая рвущийся наружу смех.

– А что такое? – поднял брови лектор. – На мой взгляд, подходящее имя.

– Обожаю целителей, – все-таки расхохотался Стефан, – только вы могли дать имя учебному пособию со всеми внутренними органами наружу!

Целитель даже не улыбнулся. Увидев, что Луне наконец удалось втолкнуть упрямый муляж на место, он невозмутимо продолжил:

– Вот и отлично. Онуфрию вновь тепло, и я могу спокойно читать лекцию, не отвлекаясь ни на чьи жалобы.

Луна тряхнула головой и встала рядом с Эгирином, который тоже едва сдерживал улыбку. Стефан хоть и отсмеялся, но рот у него невольно растягивался до ушей, выдавая отличнейшее настроение.

В саду же царила мрачная атмосфера. Аметрин и Сентария брели по тропинке, стараясь не соприкасаться руками и выдерживая расстояние. На беду, Фиччик и Чиру, которые решили остаться в саду, забрали с собой Лиссу и Серафима, и теперь из кустов доносился веселый писк. Хранители устроились на качелях и вовсю развлекались, оставив парочку в полном одиночестве.

Сентария, в отличие от недогадливого Аметрина, сразу же раскусила хитроумный маневр подруги и теперь мучительно молчала, не зная, с чего начать разговор. Аметрин же словно не замечал гнетущей обстановки и продолжал спокойно шагать вперед, только немного сбавив скорость, чтобы его спутница не сильно отставала. Судорожно сжав похолодевшие ладони, Сентария глубоко вздохнула и, решившись, тихо произнесла:

– Луна оставила нас одних, чтобы мы могли поговорить.

– А что? Что-то случилось? – спросил Аметрин, притормозив.

– Почему сразу «случилось»? – растерялась Сентария. – Все хорошо. Просто нам нужно поговорить.

– Понял! Слушаю тебя! – практически отрапортовал Аметрин.

Деревья вокруг чуть слышно застонали, искренне желая девушке терпения. Сентария от его тона забыла все заготовленные фразы и вновь замолчала. Деревья, уже не скрываясь, завздыхали, а цветы печально опустили бутоны.

«С таким сухарем не видать нам романтической сцены», – уныло думали они.

Тут, к счастью, рядом появилась Лисса, которая внутренним чутьем поняла, что ее подопечный ведет себя как полный чурбан, и поспешила на помощь, пока тот окончательно не оконфузился. Хотя обычно хранители не вмешиваются ни в семейные, ни в любовные дела.

– Неужели ты не понимаешь, что тебе нужно наладить отношения с Сентарией? – раздраженно воскликнула она.

Чтобы общаться с Аметрином, нужно было иметь неисчерпаемые запасы терпения. И уж чем-чем, а терпением Лисса никогда не отличалась. От ее напора Аметрин растерялся:

– Что значит наладить отношения? Я что, умудрился их испортить?

– Еще как! – фыркнула Лисса. – Бесчувственное ты бревно!

Благодарные деревья осыпали хранительницу пыльцой. Цветы подняли бутоны и разбавили тишину мелодичным перезвоном. Они изо всех сил старались помочь Сентарии, которой предстоял нелегкий разговор. На ветке примостились крохотные певчие птички и нежными голосами завели трогательную мелодию, а ветер добавил к атмосфере чарующий шепот листьев. Даже солнце немного приглушило свет, чтобы ничто не отвлекало молодых людей.

– Надеюсь, ты все понял? – немного угрожающе произнесла Лисса. – Не буду вам мешать, но чтобы к моему возвращению ты все решил.

Хранительница погрозила пальчиком, словно перед ней стоял не двухметровый детина, а неразумный озорник. Подмигнув оторопевшей Сентарии, она взмахнула хвостом и удалилась к другим хранителям.

Когда они остались одни, Аметрин, уже немного оправившийся после отповеди Лиссы, вновь принял невозмутимый вид и поинтересовался:

– Так что случилось у нашей королевы роз и фиалок?

– Вообще-то я развожу орхидеи, – вспыхнула Сентария. – Мог бы уже и запомнить. Не первый день меня знаешь!

– Ох, извините! – тут же ощетинился Аметрин.

Сентария была единственной, кто мгновенно мог вывести его из себя.

– Так что же стряслось у королевы орхидей? И вообще, разве могут быть какие-то проблемы у таких злючек-колючек? Вот уж не подумал бы.

Сентария сглотнула непрошеные слезы и хотела что-то запальчиво возразить, но усталость и переживания последних месяцев нахлынули на нее. Закусив губу, она глубоко вздохнула. Из последних сил сдерживаясь, чтобы не разреветься от обиды, она выдавила:

– Да ничего у меня не случилось. Иди куда хочешь. Без тебя обойдусь.

Она развернулась и побежала по тропинке, ведущей к дворцу, ничего не видя от слез. Но при этом Сентария высоко подняла голову, а спину выпрямила так, что та даже заболела от напряжения. Еще не хватало, чтобы Аметрин понял, как ей плохо. Ни за что она не покажет ему свою слабость. Она просто не будет с ним разговаривать. Никогда.

Аметрин растерянно смотрел ей вслед, и вдруг ему стало