в молитвенном жесте и тоскливо канючили дрожащими голосками. Луна с Сентарией, конечно, не могли с ними тягаться, поэтому просто глядели на Аметрина умильными глазами, подпустив во взгляд чуточку слез. И Аметрин дрогнул.

– Ну ладно-ладно, – проворчал он, – только прекратите так на меня глазеть!

И тут же, подняв указательный палец, нравоучительным тоном продолжил:

– От меня ни на шаг. Эгирин пойдет первым, Стефан – вторым, за ним девушки, затем дети, я – замыкающий.

Пиритти и Пироппо хотели уже прямо всерьез возмутиться, услышав второй раз слово «дети», но любопытство пересилило и братья не стали ввязываться в ненужный спор. Да и какие могут быть споры, когда они только что получили разрешение на величайшее приключение в жизни!

Осторожно подойдя к обрыву они вновь заглянули вниз. От восторга и необъятной пустоты под ногами немного закружилась голова, а в ушах слегка зазвенело.

– Если хотите спускаться, то я не рекомендую смотреть под ноги, – раздался голос Эгирина, который уже пошел вниз. – Тропа широкая, так что не страшно. Главное, смотрите прямо перед собой. Внизу я вижу даже нечто вроде лужайки.

Воодушевленные его словами, друзья храбро двинулись следом. Тропа и правда оказалась широкой и удобной. Было ясно, что по ней ходили много раз. Из-за этого исследовательский азарт в юных сердцах немного поугас. Они-то предвкушали спуск, полный опасностей и приключений, а тут… Ощущение такое, будто идешь по обычной лесной тропе, только с уклоном. Хотя… Если взглянуть вниз, сразу захватывало дух и появлялось чувство непередаваемой свободы, знакомое, пожалуй, только кристаллианцам, которые знают, каково это – парить в невесомости, не ощущая собственного тела.

Через полчаса ребята достигли широкого выступа, который глазастый Эгирин увидел сверху и назвал лужайкой. К их глубокому сожалению, на этом выступе тропа и заканчивалась: дальше шла отвесная стена, которая исчезала в клубящейся белой пене.

– Ну что ж. Это максимум, куда ступала нога драгомирца. Дальше никак, – сказала Сентария.

– А на веревках не пробовали? – загорелся Стефан, которому сложно было распрощаться с мечтой.

– Конечно пробовали, – пожала плечами Сентария. – Неужели ты думаешь, что у драгомирцев любопытства меньше, чем у тебя?

Стефан виновато улыбнулся.

– С веревками тут творится что-то странное, – добавила Луна. – Какой бы длины они ни были, до завесы ни одна не дотягивалась. Говорят, едва начинаешь спуск, веревка будто укорачивается и ее хватает лишь на то, чтобы подойти к краю этого выступа.

– Выходит, Эссантия не пускает вас?

– Выходит, что так, – теперь уже Луна пожала плечами.

У нее не было другого объяснения, почему ни у кого не получилось проникнуть сквозь завесу. Видимо, туман действительно был призван хранить некую тайну, которая несколько тысячелетий будоражила умы драгомирцев.

После еще одного пикника все расселись на выступе и невольно замолчали. Атмосфера была столь загадочной, что разговоры прекратились сами собой. Даже неугомонные Пиритти с Пироппо сидели, задумчиво глядя вниз. К ним пристроились их не менее неугомонные хранительницы, на мордочках которых застыло благоговейное выражение. Всем казалось, что они прикоснулись к чему-то великому.

Луна сидела недалеко от края и внимательно смотрела на белоснежную завесу. Это был не просто плотный туман. Он двигался, дышал и жил своей жизнью. Потоки дыма постоянно клубились и переплетались друг с другом, создавая неповторимые узоры. Луна не могла отвести глаз.

Вдруг она увидела, как в картину, только что созданную дымом, начал вплетаться тоненький черный завиток. Настолько тонкий и едва различимый, что девушка решила, что ей привиделось. Но, приглядевшись, она убедилась, что действительно видит этот завиток, который закручивался и раскручивался внутри завесы. Постепенно он становился все толще, и Луне уже не приходилось напрягать глаза, чтобы разыскать завиток среди плотного тумана. Быстрый, словно длинная лента в руках опытной танцовщицы, он танцевал так вдохновенно, что Луна была очарована.

Он как будто молил о чем-то, сначала неистовствуя в бешеном танце, затем сникая без сил. Наблюдать за ним было так же интересно, как за языками пламени, что сливаются в жарком танце. Но языков пламени много, а завиток был один, печальный и бесконечно трогательный. Луна не удержалась и подошла к обрыву. Завиток словно обрадовался и подлетел к ее ногам. Он даже немного дрожал от нетерпения, а его танец стал настолько стремительным, что девушка почувствовала потоки ветра, исходящие от него.

С усилием отведя взгляд, Луна обернулась на друзей. Она хотела позвать их, чтобы они тоже насладились зрелищем, но что-то в их фигурах показалось ей противоестественным. Сначала она не поняла, в чем дело, и громко окрикнула их, но они не отозвались. И тут Луна осознала, что не так. Ее друзья, включая хранителей, застыли в одной позе и не двигались.

Но не это было самым страшным. Хуже всего были их глаза. Безжизненные и пустые. В них клубилась белая пена, в которой плясал черный завиток. Друзья ничего не делали, только смотрели этими ужасными глазами.

Завиток дрожал, манил, требовал и не останавливался ни на секунду. Зрелище было настолько жутким, что девушка вскрикнула и попятилась. В спину вновь дохнул ветер, и Луна испуганно замерла, боясь пошевелиться. Она физически чувствовала за спиной бездну, которая больше не казалась ни загадочной, ни волшебной. Оттуда веяло жутью и – Луна была вынуждена это признать – смертью.

Спина и шея покрылись мурашками. Мышцы между лопатками свело от страха. Смерть дышала ей в затылок, и девушка совсем не хотела поворачиваться. Она боялась того, что может там увидеть.

Луна хотела отойти от опасного края обрыва, но, едва она попыталась сдвинуться с места, ее друзья, словно марионетки, управляемые невидимым кукловодом, как по команде, встали и двинулись на нее, шагая в ногу, словно отряд вышколенных солдат.

Их глаза… Сначала там был один завиток, но Луна моргнула, и их стало два. Девушка протерла глаза, и вот уже три завитка сплелись друг с другом. Они больше не походили на танцевальные ленты и выглядели как клубок червей. Мгновение – и черви вырвались из глаз и устремились к ней, словно осьминог выбросил щупальца.

Девушка закричала. Закричала так, что заложило уши. Она в панике отшатнулась, и одна ее нога ступила в пустоту. Отчаянно замахав руками, Луна попыталась вернуть равновесие, но ничего не получилось. Спереди давили черные нити, а сзади тянула смерть. Луна зажмурилась. Она уже почувствовала зловоние, поднимавшееся из бездны, и ощутила, как липкая масса начинает затягивать ее…

И вдруг в ее плечи вцепились чьи-то крепкие руки. Луне стало больно, и от этой боли она словно очнулась и схватилась за держащие ее руки с