— Согласна. — Фелисити сходила в свою спальню и вернулась в простой утренней одежде. — Тюремщик упоминал об одной квакерше из общины в Ист-Хэме, миссис Элизабет Фрай. Говорят, она многое делает для изменения условий жизни заключенных. В Ньюгейте, несмотря на возражения властей, она организовала школу для детей заключенных.

— Я уже восхищаюсь ею.

— Я тоже. — Фелисити восторженно всплеснула руками. — Наверное, я сегодня напишу ей письмо и попрошу о встрече. С посторонней помощью мы сможем сделать гораздо больше.

— Прекрасная идея! Нужно написать ей немедленно. — Присцилла натянула на себя сорочку и коснулась руки Фелисити. — Я не хотела говорить, но не могу промолчать. Фелисити, Грант не должен знать, что твоя мать в Ньюгейте. Пока.

— Я знаю. — Они подошли к кровати Присциллы и сели. — Он уже запретил мне гулять по утрам и ни за что не разрешит нам ходить в тюрьму.

— Но мы делаем благое дело. — Присцилла погладила Фелисити по руке. — Со временем мы придумаем, как ему сказать об этом. Но пока… — Она приложила палец к губам Фелисити, и та, вздохнув, кивнула.

Спустя три дня

— Поверить не могу, — радостно воскликнула Присцилла, — что эти квакерши, о которых говорил тюремщик, — миссис Элизабет Фрай и миссис Мэри Сэндерсон, — согласились встретиться с нами сегодня же в Гайд-парке! Как они выглядят? Ты с ними знакома? Как мы их узнаем?

— Наверное, они будут в простых квакерских платьях и белых чепцах.

Фелисити опустила тяжелую корзинку с едой собственного приготовления и приложила руку ко лбу. Солнце светило ярко, и, несмотря на прохладу, день обещал быть чудесным.

Присцилла вышла вперед, ища глазами женщин в квакерских платьях.

— Хотя не знаю. Миссис Элизабет Фрай может быть в очень дорогом наряде, ведь она из богатой семьи и, по крайней мере, в молодости придерживалась умеренного квакерства, как мой опекун с тетей и я сама.

— Откуда ты все это про нее знаешь? — Присцилла сорвала листик с одного из молодых деревцев, мимо которых они проходили. — Мы же еще несколько дней назад даже не знали о ее существовании.

— Я слышала о миссис Фрай раньше. Когда тете сообщили, что маму посадили в тюрьму, она заставила меня сходить к ней, сказав, что, если меня не пустят, я должна буду обратиться к миссис Фрай из Ист-Хэма. Говорят, начальник Ньюгейтской тюрьмы к ней прислушивается.

— Тайная встреча… Это так волнующе! — Присцилла остановилась. — Смотри, к нам идут две женщины. Кажется, они знают нас. Удивительно!

— Ничего удивительного. Я написала им, что буду идти с высокой и очень красивой женщиной с длинными, черными как смоль волосами. — Она рассмеялась. — О, тебя невозможно не заметить, Присцилла.

Фелисити помахала женщинам, и те ответили.

— Я была приятно удивлена, когда получила ваше письмо, мисс Лайтфут. Я и не знала, что кто-то еще занимается улучшением жизни женщин и детей в тюрьмах, — сказала Элизабет Фрай, прожевав кусок пряного хлеба.

— Должна признаться, мы начали совсем недавно, — ответила Фелисити.

— И я благодарна вам обеим за это. Теперь, когда нас становится все больше, мы превратимся в силу, с которой придется считаться… Наши голоса будут услышаны!

Миссис Фрай внимательно посмотрела на Фелисити и Присциллу.

— Как случилось, что двум таким молодым и воспитанным женщинам стала небезразлична доля несчастных заключенных и их детей?

Фелисити опустила голову.

— Моя мать — заключенная в Ньюгейтской тюрьме. Она уже несколько лет дожидается суда. Меня взяли на воспитание тетя и ее муж, они оба квакеры из Лутонской общины.

Миссис Фрай окинула взглядом модное прогулочное платье Фелисити.

— Из умеренных. Понятно.

— Да. Я тоже была квакершей. Не так давно меня отлучили. — Фелисити покраснела.

— Но она прекрасный, добрый человек, уверяю вас, — вставила Присцилла. — Она замужем за моим братом, лордом Грантом.

— О, я поняла. Вы вышли за мужчину со стороны.

Фелисити подумала было объяснить, что ее брак был случайным и не из-за него ее исключили из сообщества, но решила, что это только отнимет время.

— Миссис Фрай, вы в своем письме упомянули, что вы и еще несколько женщин собираетесь создать новое общество, называемое «Ассоциация для реформирования женских тюрем в Ньюгейте».

— Совершенно верно. В нашем обществе одиннадцать квакерш и миссис Англезарк, жена священника из Ист-Хэма. Наша главная задача — обеспечивать женщин одеждой, заниматься их образованием, предоставлять им работу и одновременно знакомить со Священным Писанием.

Вторая женщина добавила:

— Мы добиваемся, чтобы нам позволили бывать в тюрьме каждый день, выплачивать жалованье смотрительнице, покупать материалы, необходимые для работы заключенных женщин, и продавать то, что они производят.

Миссис Фрай широко улыбнулась Фелисити и Присцилле.

— Можем ли мы добавить вас, леди, в список наших членов?

Обе, не задумываясь, кивнули.

— Славно, потому что у нас много работы. Для начала нужно убедить мистера Ньюмана, начальника Ньюгейтской тюрьмы, позволить нам это благородное начинание. — Миссис Фрай отломила еще кусочек хлеба. — Если мы принесем ему буханку такого хлеба, я думаю, наши шансы на успех значительно возрастут.

Вечером того же дня

Ободренная успешной встречей с Элизабет Присцилла принесла из подвала бутылку драгоценного кларета Гранта. Когда ее брат лег спать, они с Фелисити уединились в гостиной, откупорили бутылку и стали наслаждаться этим живительным эликсиром самым изысканным способом: из серебряных кубков.

— Мы заслужили награду, Фелисити, — сказала Присцилла, в очередной раз поднимая кубок. — Мы не только спасаем жизни деток, мы еще и обучим женщин ремеслу и потом, когда они выйдут на свободу, будем подыскивать им рабочие места. Может ли быть занятие благороднее?

— По-моему, ты перебрала с кларетом, Присцилла. Хотя, должна признать, он восхитителен. — Фелисити поплескала красную жидкость по стенкам серебряного кубка.

— Грант еще не знает, что двух кубков не хватает.

— А по-моему, он знает, только не догадывается, что это мы продали их ювелиру. — Присцилла приоткрыла крышку ящика и заглянула внутрь. — Не хватает двух штук. Наших двух. Наверняка Грант решил, что их продали Киллиан с Локленом.

Фелисити почувствовала укол совести, впрочем, не слишком острый. Кубки были использованы на доброе дело: они помогли спасти несколько жизней, а не пошли на оплату карточных долгов.

Тут в дверь негромко постучали. Молоточек гость не использовал, поэтому Присцилла пошла открывать, не задумываясь.