было неприятно развенчивать перед отцом светлый образ Ольги. Но отец опять удивил.

— Вань, ты думаешь, я выживший из ума старик и не видел, что Оля использовала меня как способ оплачивать счета и покупать что-то? Тут ума много не нужно, все было понятно. Но Оля была дорога Игорю и я не мог переступить через это, не мог ей отказать. Словно этим отказывал сыну. — отец сел в кресло и посмотрел внимательно на меня. — А сейчас меня волнует, что у тебя через несколько дней свадьба, а ты ведешь себя, как трудоголик.

Сажусь в кресло напротив отца и, улыбаясь, слушаю его выговор за неправильное поведение жениха перед свадьбой. И чувствую себя самым счастливым. Отец во многом прав, во многом не прав, но я молча прошу нотации. Главное, что батя жив и почти здоров.

— Пап, я учту твои замечания, честное слово, — искренне говорю отцу, — сегодня мы с Аней идем в очень романтичное место. Мы действительно последние недели мало были вместе. И в этом моя вина есть, но я практически в одиночку сейчас на хозяйстве, Димка только к свадьбе приедет. Так что у меня есть смягчающие обстоятельства. — с улыбкой смотрю на отца.

— Ладно, так и быть, пороть не буду, — смеясь отец встаёт с кресла и идёт к выходу, — только на горох вечером поставлю. — уже практически за дверью отец добавляет. — А я сейчас на физиопроцедуры и потом привезут костюм на примерку — на свадьбе любимого старшего сына я должен выглядеть достойно.

Дверь закрывается и я с шумом выдыхаю. И сам себе не признаюсь, что растроган.

Если бы мои сослуживцы сейчас увидели меня, то не узнали бы — натуральная слезливая барышня, а не мужик.

И отец не единственная причина. На втором этаже этого дома живет ещё одна — фея Анна.

23. Анна

Не знаю, что меня больше шокировало, поцелуй Ивана или фотография. И то и другое заставило меня замереть, как изваяние, и, мне кажется, я несколько минут не дышала.

Иван ушел, а я продолжала смотреть перед собой. И мозг мой метался между двумя шокирующими фактами — поцелуй и девушка на фото.

И то и другое было важным для меня. Я так не хотела сближаться с Иваном, но у него похоже противоположное мнение на этот счёт. И все эти прикосновения явно были не только ради договора.

Я, конечно, имею ограниченный опыт, но признаки явного влечения мужчины, практически прижавшегося ко мне, определить несложно.

И теперь осталось дело за малым — решить, что делать дальше со всем происходящим.

Сначала мне нужно поговорить со Львом Петровичем и выяснить, что он знает о девушке на фотографии. Время ещё есть и я вполне успеваю прямо сейчас съездить в клинику и навестить Берестова старшего.

Складываю несколько фотографий в конверт и, в том числе, и важную для меня. Не могу же только с одной фоткой к нему явиться и резко начать допрос, как в полиции.

Противно, конечно, что я не могу открыто рассказать о том, что происходит. Но пока я не пойму, что иду в верном направлении, никому ничего не расскажу.

Вот с этими мыслями я и направилась на поиски Романа. Сегодня Иван и Дима сами за рулём и Роман просто дежурит в ожидании, что нужно куда-то поехать.

Нахожу водителя на заднем дворе. Роман любовно натирает зеркало заднего вида своего авто и слушает что-то в наушниках. Подхожу и прикасаюсь к руке, чтобы Роман меня заметил.

Роман повернул голову на меня и заулыбался.

— Здравствуйте, нужно куда-нибудь поехать?

— Доброе утро, Роман! Да, в клинику, ко Льву Петровичу.

Мы сразу выехали и довольно быстро двигались к клинике. Я решила все же позвонить Льву Петровичу, чтобы не вызвать у него ненужного волнения. Всё-таки он после операции, а не в санатории отдыхает.

Берестов старший ответил сразу и очень обрадовался моему визиту. Минут через тридцать я была на месте. Сразу прошла к палате Льва Петровича, но за пару шагов до двери услышала, что он с кем-то разговаривает по телефону.

— Мне важно, чтобы все было готово ещё до свадьбы моего сына, а не день в день, — бодро командовал Лев Петрович.

О чем конкретно шла речь я не поняла, но было ясно, что подарок не простой, если его сложно сделать к свадьбе. А до свадьбы осталось меньше трёх недель. Иван дату обозначил в тот день, когда мы ужинали в ресторане.

Я, конечно, не хотела большого торжества, но не в том положении я нахожусь, чтобы высказать категоричное нежелание. Гости приглашены, шатры заказаны, цветы и еда тоже. Осталось мне выбрать платье. Но мне на это много времени не нужно.

Разговор за дверью затих и я постучала в палату.

— Аня, здравствуйте! — Лев Петрович поднялся из кресла у кровати, — быстро вы доехали.

— Здравствуйте! Как ваше самочувствие?

— Лучше и быть не может. Вы с Иваном мне новую жизнь подарили. У меня теперь планов не счесть. — Лев Петрович, искренне улыбаясь, смотрел на меня. — Но вы приехали по делу и поэтому не будем терять время. Показывайте, что у вас.

Я разложила на маленьком столике все фотографии и начала по очереди про них спрашивать. Параллельно я записывала информацию в блокнот.

Когда Лев Петрович взял в руки интересующее меня фото, то сердце мое забухало где-то в ушах, словно переместилось в голову. Берестов смотрел на фотографию и молчал.

— Лев Петрович, а кто с вами на этом снимке? — надо же, голос нормальный у меня, вероятно уже привыкаю себя в руках держать.

— Аня, есть моменты, которые через время кажутся не такими важными и яркими. А бывает наоборот — только время и потери заставляют увидеть действительно важное в прошлом. — Берестов помолчал и продолжил. — На снимке наш отъезд из Новосибирска, нашего родного города. Тогда казалось, что Москва прекрасное место. Это так и есть, конечно. Только сердце-то осталось там, в Сибири.

А ехали мы ради детей, хотели им будущее самое лучшее. Наука в то время, словно и не нужна стала, и мне пришлось учиться быть бизнесменом. Жена меня поддержала, но этим она пожертвовала своей карьерой ради семьи. У нее были большие перспективы, даже несмотря на разруху в науке.

— Ваша супруга была очень красивой, — я смотрела на снимок, — а рядом с ней женщина…

— Это Катя, старшая сестра моей Лены. У них большая разница в возрасте. Она умерла раньше жены, на полгода, — было видно, что Льву Петровичу трудно вспоминать о супруге.

— А