Общий вид раскопок гробниц KV93.11/12 в холмах Дра-Абу-эль-Нага. Камера смотрит на юг, в некотором отдалении слева находятся долина Нила и сельскохозяйственные угодья

Источник: Deutsches Archäologisches Institut Cairo. Photo Ute Rummel

Польц и его команда, несомненно, открыли нечто весьма любопытное: гробницу, построенную на рубеже XVII и XVIII династий для двух знатных людей, возможно даже фараонов. Нам известно всего несколько человек в Древнем Египте, которые образовывали такую пару, где оба обладали достаточным статусом для возведения двойной усыпальницы. Первая пара — это Яхмос I, основатель XVIII династии, и его жена Яхмос-Нефертари; вторая — Аменхотеп I со своей матерью. Из этих двух пар после смерти особенно почиталась вторая.

Пожалуй, наиболее поразительной является связь между гробницей и находящимся неподалеку Менисетом — храмом, посвященным божественному воплощению Аменхотепа I и его матери. Этот удивительный храм был открыт в 1890-х годах Вильгельмом Шпигельбергом, но должное описание получил только от Говарда Картера в 1916 году. Когда-то храм стоял на границе возделываемых земель — там, где заканчивалась плодородная почва, питаемая разливами Нила, и начиналась пустыня. Сейчас строение находится в центре современного поселения Гурна и практически занесено песком. Предметы, найденные при раскопках этого храма, доказывают, что он был построен в честь Аменхотепа I и Яхмос-Нефертари[58]. Примечательно, что храм ориентирован не на реку, как это было принято в более поздние периоды, а по оси север — юг. И если продолжить эту ось дальше на север, она приводит прямо к гробнице K93.11/12. Возможно, это всего лишь совпадение. Но сложно не заметить этой связи, особенно учитывая, как трепетно древние египтяне относились к символизму и геометрии в архитектуре и как умело владели этим искусством.

Данную точку зрения подтверждает открытие, сделанное немецкими археологами. Они нашли пилон, тянущийся вдоль южной стороны внешнего двора К93.12, а также мощеную дорогу, берущую от него начало. По обеим сторонам дорога выложена известковыми булыжниками и ведет в южном направлении, где через 60 м упирается в небольшое вади, известное как Шиг-эль-Атеят. Это вади уходит на восток по склону холма и заканчивается у храма Менисет.

Гробница К93.11, вероятно, была перестроена для повторного использования в качестве усыпальницы Рамзеснахта, верховного жреца Амона из Карнака, главного храма в Фивах, во время правления Рамзеса IV и Рамзеса IX. Его сын и преемник в качестве верховного жреца, Аменхотеп, переделал К93.12 с той же целью, и, вероятно, именно под его руководством была построена дорога к Менисету. По мнению немецких археологов, верховный жрец Аменхотеп просто усовершенствовал старую тропу между Менисетом и гробницей, поскольку эти два объекта были связаны какой-то дорогой с самого момента постройки[59].

Следующим доказательством того, что именно это захоронение принадлежало Аменхотепу I и его матери, стал фрагмент барельефа, созданного при верховном жреце Аменхотепе. На нем изображен фараон, возможно сам Аменхотеп I, рядом с короткой иератической надписью, содержащей слово mahat, что означает «гробница».

Наконец, несмотря на то что Польц отказался от использования папируса Эббота в качестве источника достоверной информации о местонахождении гробницы Аменхотепа I («Похоже, существует только один способ встать на методологически правильную позицию — мы должны просто игнорировать папирус Эббота как источник информации для поисков царских захоронений рубежа XVII и XVIII династий»[60]), сложно не увидеть перекличку с описанием гробницы в этом древнем тексте: «…Высокое место… к северу от дома Аменхотепа в Саду».

Польц разумно отвергает папирус Эббота в пользу более научного археологического подхода на том основании, что описание в нем может соответствовать многим археологическим памятникам этой местности. Однако это совсем не смущает других археологов, и последний претендент на роль гробницы Аменхотепа I, находящийся определенно на возвышении, фигурирует в самых, пожалуй, невероятных, удивительных и в целом потрясающих раскопках, идущих сейчас на территории Египта.

Этот выдающийся проект под руководством профессора Анджея Нивински из Варшавского университета начался в 1999 году. Работы ведутся в местности с головокружительным рельефом из глубоких оврагов, крутых склонов и узких проходов, где постоянно случаются осыпи. Прямо под районом исследования находятся храмы Ментухотепа II, Хатшепсут и Тутмоса III. При взгляде снизу раскопки наверху кажутся совершенно невозможными: эти знаменитые скалы, создающие столь впечатляющий фон для храмов, кажутся абсолютно вертикальными, словно театральный занавес. На самом деле это не так. Уже двадцать лет профессор Нивински, все такой же живой и энергичный, как в первый день проекта, ведет здесь работу, демонстрируя умение справляться с высокогорными условиями и при этом не терять научной хватки, а также удивительной способности находить следы жизни древних людей по всему скалистому склону (см. Фото 3, Фото 4, Фото 5, Фото 6).

Вопреки ожиданиям, в таком неочевидном месте Нивински удалось найти немало доказательств человеческого присутствия. И это несмотря на то, что просто забраться на вершину такой скалы весьма непросто, не говоря уже о какой-либо деятельности. Нивински полагает, что у древних были довольно веские основания карабкаться вверх. Собственно, исследователь утверждает, что именно удаленность и труднодоступность привлекли древних людей, поскольку на такой высоте можно было укрыть значимую для них гробницу.

Так что же нашел Нивински? На высоте приблизительно 60 м ниже вершины находится громадный валун, площадка вокруг которого, вероятно, была когда-то покрыта рукотворным цементом из смеси известковой крошки, щебня, иснинской сланцевой глины и воды. После высыхания смесь напоминала известняк[61], из которого состоит сама скала. Вероятно, с помощью этого раствора древние пытались сделать ровную платформу на ее склоне, который в отдельных местах достигает 45º. По мнению Нивински, платформа служила нескольким целям: во-первых, запечатать и скрыть под собой гробницу, во-вторых, обеспечить ровную площадку, на которой могли трудиться древние каменщики, предположительно занимавшиеся последними работами по маскировке гробницы. И в-третьих, если Нивински прав, то эта платформа играла важную роль в дерзкой и беспрецедентной попытке ограничить доступ к захоронению. Неподалеку находится второй огромный валун весом около 60 тонн. Гипотеза Нивински заключается в том, что он был специально сброшен с вершины скалы на площадку с такой точностью, чтобы сдвинуть первый камень с изначальной позиции. Так оба валуна оказались непосредственно над входом в гробницу, образовав непреодолимое препятствие для доступа к внутренним камерам[62].