сама по себе вниз. Я со смаком зевнула, прикрывшись ладонью. Так, похоже, кому-то пора байки.

Дариус пришел к тому же выводу, взмахнул рукой, и мы оказались в спальне. Выкрашенная в нежно-бежевые тона, она смотрелась стильно, как и мебель в ней, явно не из дешевого магазинчика.

Сразу виден был вкус владельца. И я почему-то подумала, что ремонт в спальне делал совсем не Дариус. Нет, тут видна была женская рука.

– Твоя комната, – сообщил между тем Дариус. – Если что-то понадобится, сообщи замку. Он выполнит любой твой приказ.

Сказал и ушел. А я даже не успела уточнить, насколько любой приказ-то. Вдруг я захочу сбежать отсюда. Выпустит меня замок?

Организм напомнил о себе еще раз. Я снова зевнула. Оглядела себя и попросила:

– Замок, а можно мне новую и чистую ночную рубашку? На мой размер?

Через несколько секунд на кровати оказалась ночнушка, такая же, какую я носила в доме родителей Лизетты, длинная и полностью закрытая, с цветочками и бабочками.

Я быстро переоделась, повесила платье на стул возле кровати и завалилась спать. Свет выключился сам, едва моя голова коснулась подушки.

Удивительно, но мне было легко и комфортно в чужой постели. Мне, с трудом засыпавшей на новом месте! Магия, чтоб ее!

Я заснула быстро. Очень быстро. Уплыла в мир сновидений буквально через несколько секунд.

Не знаю, как долго я спала и что мне снилось, но проснулась я от того, что замок ходил ходуном. Как при землетрясении. «Мы в Бездне, детка», – вспомнила я. Интересно, в Бездне бывают землетрясения? Или нет? А если это не землетрясение, тогда что? И где шляется мой похититель, чтоб его мухи покусали? Я тут, можно сказать, от страха почти что дрожу. А он непонятно где гуляет.

– Чтоб вас всех, – проворчала я недовольно, вылезла из такой теплой постели, нащупала тапки и приказала:

– Замок, перенеси меня к Дариусу.

Миг – и я в просторном помещении с высоким потолком и полным отсутствием окон. Свет давали магические шары под потолком. Но сейчас они тряслись вместе с замком. Ну и свет от них «трясся». Но даже при таких условиях я разглядела Дариуса, бледного и злого. На него нападал высокий крепкий шатен средних лет. Молнии так и сыпались у него из рук. Дариус отбивался. Пока. Но даже я, мало что понимавшая в их битве, видела, что надолго его не хватит.

– Папа, – позвала я громко, – хватит! Папа, ты его убьешь!

Драка прекратилась, как по мановению волшебной палочки. Шатен резко повернулся в мою сторону, несколько секунд пристально всматривался в меня, затем уточнил:

– Алина?

– Перечисли других своих дочерей, пожалуйста, – недовольно буркнула я. – И не надо убивать моего истинного, тоже пожалуйста.

Договаривала я в крепких объятиях отца. Он прижал меня к себе, ничуть не беспокоясь о возможном нападении со стороны Дариуса. Впрочем, тот и не думал нападать – стоял хмурый и злой и наблюдал за нами. Молча.

– В этом мире нет истинных, – наконец-то заметил отец, отпуская меня. – Есть родственные души. Но одна без другой прожить может.

– Это ты намекаешь на возможность смерти Дариуса? – уточнила я.

– Ах, уже Дариуса, – многозначительно протянул отец. – И когда этот хлыщ успел тебя окрутить?

Недовольное шипение со стороны Дариуса он проигнорировал. Да, похоже, тут даже взаимной симпатией не пахло. Эти двое терпеть не могли друг друга и не стеснялись демонстрировать окружающим свои чувства.

– По ночам приходил, – честно призналась я. Отец почему-то напрягся. – Пап, не было ничего. Я с ним познакомилась в реальности три-четыре часа назад. Пап, а где мама?

– Во дворце мама, – ответил отец, заметно расслабившись. – Там, где и должна быть. И там же должна находиться ты.

– Она – моя невеста! – напомнил о себе Дариус.

Отец открыл рот, чтобы что-то сказать, посмотрел на меня и… произнес. Непонятно что. На незнакомом мне языке.

Видимо, Дариус все понял, потому что ответил. Ну, или выругался. Но тоже на незнакомом языке.

– А я? – бесцеремонно вмешалась я в их беседу. – Что вы там обсуждаете? И почему меня в известность не ставите?

– Потому что дамы такие слова знать не должны, – хмыкнул отец, любовно погладив меня по волосам. – Детка, как тебя угораздило с ним связаться?

– Судьба, пап? – предположила я.

– Скорее, шутки богов. Глупые шутки, – фыркнул отец. – Придется твоей матери пообщаться с твоей бабушкой.

«А кто у нас муж?»20 – всплыла в голове цитата из старого земного фильма.

– А бабушка кто? – уточнила я. – На Земле вы утверждали, что сироты.

– Почти, детка. Бабушка у тебя – богиня любви и домашнего очага.

Упс. Приплыли.

Глава 27

Что стоишь, качаясь,

Тонкая рябина,

Головой склоняясь

До самого тына?

А через дорогу,

За рекой широкой

Так же одиноко

Дуб стоит высокий.

Как бы мне, рябине,

К дубу перебраться,

Я б тогда не стала

Гнуться и качаться.

«Тонкая рябина» 21

– Что бы то ни было, она – моя, – снова бесцеремонно вмешался в наше беседу Дариус. – И останется здесь. Даже императору демонов не под силу пробить защиту замка высшего инкуба.

А вот тут уже зависла я. Хорошо так зависла. Потому что, если вспомнить, кто такие инкубы22, то… Получается… Ах он!..

– Ты – демон сладострастия?! – я вырвалась из объятий отца и в негодовании уставилась на Дариуса. Меня распирало от злости и желания прибить эту наглую сволочь, постоянно вторгавшуюся в мои сны. Ну козлина же! Сам всех подряд баб с головы до ног осматривает, а потом в постель тащит. И сам же теперь орет, что я – его! Да щаз! Разбежалась! – То есть ты бегаешь по бабам денно и нощно, но тебе вдруг нужна я?! Это с чего это такая честь?! Хочешь сказать, что верным будешь?! Да щаз! Так я и поверила! Любвеобильная сволочь! Папа! Папа! Да папа же! Я домой хочу! Ты меня слышишь?!

Не слышал – хохотал. Буквально заливался хохотом. А этот… Сволочь Дариус… стоял, смотрел на меня, не мигая. На щеках желваки. В глазах пламя. Из головы рога растут. По полу хвост метет. Он реально пытался меня запугать?! Меня?! Да я его, гада, прибью, пусть только подойдет! Он, значит, меня во сне соблазнял, здесь пытался. А оказалось, что он – инкуб! Всего лишь! Гад, который постоянно спит с новыми бабами! Которому все время нужны постельные игры! И я, получается, всего лишь одна из таких баб! Урою урода!

– Детка, боюсь, домой и правда