Отскок. Огромная дубина пролетела у меня перед лицом. Капюшон слетел с головы, рога показались. Тварь застыла. Испугалась. А я улыбнулся, оскалился. Я же потомок демонов. А он, тварь такая, решил под них прогнуться. Так пускай поймёт, что потомки иной раз лучше, чем предки!

Скачок вперёд. Снова в тени. Нырнул, пропустил удар над собой. Монстр потерялся, начал крутиться, бить по своим же. Я выскочил, нанёс несколько ударов в спину, благо, он так хорошо повернулся. Тот снова взвыл, попытался зацепить меня своей лапищей. Но я оказался быстрее. Тень движется со скоростью света, ведь тень — обратная сторона света.

И снова рывок. Снова удар. Одна пасть твари взорвалась кровавыми брызгами. Мне тут же в голову прилетел камень. Не отследил откуда. Всё поплыло, кровь застелила правый глаз. Хреново. Голова начала трещать. Злость стала брать ещё больше. Убью!

Рывок в сторону ближайшего уродца. Босс накинулся на Элеонору, она дала знак, чтобы я занялся окружающими. Один удар — одна смерть. Таково было сейчас моё кредо. Если медлить, то можно лишиться жизни. Очередная шея. Очередной удар. Очередная голова полетела в свой первый и последний полёт.

Тени сгущались. Несмотря на то, что золотое пламя полыхало прям над нашими головами, теней становилось всё больше и больше. Но и запасы моей энергии начинали заканчиваться. Я был уверен, что причина появления теней — во мне. Я ими манипулировал. Только не понимал, как. Пока не понимал, как.

Нырнул в тень. Выпрыгнул. Пронёсся над тремя противниками. Два взмаха горящей катаной. Пять новых трупов. Противник падал как подкошенный. Он не мог нам ничего противопоставить. Вообще ничего. А мы всё больше и больше распалялись, всё больше и больше впадали в неистовство.

— Тень! — крикнула Элеонора, вот только её тон мне не понравился.

Она висела. На волосах. А эта огромная тварь держала её за чёрные волосы. Снова мир теней принял меня. Снова я летел сквозь всех, стремясь к врагу. Мелочь не важна. Важен только босс. Важен только этот чёртов вождь, который хочет размазать голову Фрост по стенке арены.

— Гра! — выскочил я, нанеся удар обоими клинками, отсекая запястье твари.

Тот взревел. Девушка рухнула, её обдало кровью. На её лице можно было прочитать всю гамму ненависти ко мне и к возникшей ситуации. Но зато она цела. И она может отомстить тому, кто вообще виноват во всём этом. И она начала это делать тут же!

Выставив левую руку вперёд, она выпустила огненную струю из перчатки. Сплошной поток пламени ударил в морду этого уродца, что решил стать повелителем, чтоб его, мира. Он взревел, попытался уйти, но тут же клинок Фрост окутал лёд, и она вонзила его противнику в ногу, приковав.

— Прикрой… — холодно сказала она, поднимаясь на ноги.

Я тут же нырнул ей за спину. Твари опасались к нам приближаться, но чем их становилось больше, тем этой опаски становилось меньше. Но их прыть резко снижалась, когда я делал взмах катаной, и чьё-то тело разлеталось на две ровные, но чаще не очень части.

Элеонора… она же начала буквально испепелять этого урода. Сначала она направила струю ему в одну пасть на брюхе, пока та не покрылась хрустящей корочкой. Потом повторила тоже самое со второй, не забывая приковывать конечности ледяными шипами к земле. А потом снова вдарила потоком пламени в харю этого монстра.

Пока эльфийка извращалась с боссом, который уже ничего не мог ей противопоставить, я всё больше и больше погружался в пучину битвы. Десятки тварей кидались на меня. Магия закончилась, даже склянка была использована. Но я не подпускал к напарнице никого. Прикрывать — значит, прикрывать. Значит, стоять до последнего, пока дело не будет сделано.

— Долго ещё?! — рявкнул я на неё, когда пропустил очередной удар коряги по хребту, из-за чего в очередной раз попробовал на вкус местной сырой земли.

— Почти… — всё так же холодной сказала одна, подняв обе руки вверх.

Пространство начал наполнять холод. Она начала сливать все свои остатки магии на это последнее заклинание. Спустя уже несколько секунд меня начало трясти, хотя до этого не ощущал её заклинаний. Твари вообще скрючивались. Они хладнокровные, им холод был вообще противопоказан. Зато их так стало удобно рубить!

Вскочив на ноги, я сделал несколько взмахов своей катаной, пока не обнаружил, что рана на руке замерзает моментально. Только провёл, а крови нет. Она даже не успевала вытекать из раны, чтобы смочить клинок моей катаны. Но и противник уже упал, умер. Но босс ещё дёргался, всё ещё пытался что-то сделать. И я понял что.

— Куда? — спросила она у меня, когда я рванул с места в карьер.

Я отмахнулся. Времени не было. Оставалась минута, и я это чётко осознавал. Битва пролетела в один миг. В один кровавый угар. Нужно было срочно исправлять ситуацию. А это можно было сделать только одним способом.

Если эссенцию больше собрать невозможно, значит, её нужно уничтожить!

Толчок. Тепло золотого пламени снова начало гонять кровь. Катана загорелась. Взмах. Огненный кровавый серп сорвался, направился в самое сердце этого пламени. А потом ещё. Ещё. Ещё. И ещё!

От каждого удара реальность слово содрогалась. Что-то внутри меня протестовало против такого вульгарного способа обращения с эссенцией. Но я знал, что она осквернена. В ней были нотки зелёной демонической отравы. Той же, что была в глазах вождя. Что была в глазах того демона. Это уже не эссенция душ. Это демоническая золотая эссенция, которая должна была извратить эту местность, изменить её и всех её обитателей, создать плацдарм для войск демонов. Но не сегодня!

— Гра! — нанёс я финальный удар, после чего огромный золотой сгусток взорвался, впечатав меня в землю.

Жгло всё тело. Было больно. И нет. Одновременно. Странно. Раны образовывались от демонического влияния, а чистая, ещё не изменённая эссенция тут же залечивала моё тело. Я стонал, орал, хватался за голову. Тысячи голосов раздирали её. Кто-то обвинял меня в том, что я уничтожил их. Кто-то благодарил, что спас. Были и человеческие голоса, они умоляли выдернуть их из пламени. Но я не мог. Они уже стали их частью. И при этом… пламя — это свет. А я тень, которая растворяется в полдень… как и все мои поступки…

* * *

— А ну… — удар. — Не смей… — удар, что-то в груди хрустнуло. — Подыхать!