Вывернув из-за угла Промтоварного первым делом, увидел, как мопед, оставленный под присмотром бабки, уводит вдаль какой-то подросток. Хотя, почему «какой-то»?

– Стоять! – ещё издали окликнул его Андрей, но тот вместо того, чтобы послушно замереть, втопил в отрыв.

Как раз догорал зелёный пешеходный, и пацан успел перебежать дорогу. А вот Андрею пришлось прорываться на красный.

– Стой, Магницкий! Всё равно поймаю и уши надеру!

Поняв, наконец, что с мопедом далеко не убежишь, пацан бросил его и, налегке перемахнув через высокий дощатый забор, был таков.

Чёртов дурацкий день! Клоунада какая-то, честное слово! Как сговорились все.

Продышавшись, Андрей оправил форму и, подобрав мопед, пошёл стрелять у прохожих монетку на телефон-автомат.

То, что Красновой дома не оказалось, это неудивительно. Но трубку не брала и Маринка. И хотя это ровным счётом ничего не значило, в груди закипело возмущение: где его дети и почему их няня в рабочее время ходит по улицам одна, да ещё и так далеко от дома?

В спешном порядке продолжил путь на участок. Оставив мопед в коридоре, завалился в кабинет и первым делом скинул китель, снял галстук и расстегнул рубашку почти до пояса. Ещё бы туфли скинуть к чертям… Умылся, обтёр мокрым платком шею и грудь, включил вентилятор, но почти бесполезно. День был не столько жаркий, сколько душный, на периферии неба опять кучились грозовые облака.

Снова позвонил домой, но по-прежнему без ответа. И это уже не просто злило – начало беспокоить.

Пока писал бумажки по утреннему визиту к цыганам, с выезда вернулся Петров.

– В общем, был я в общаге, – так же, как Андрей, первым делом сняв китель, обмяк помощник на стуле. – Петрунин там так и не появлялся. Поэтому я снова прошёлся по всем адресам, где он может быть, но безрезультатно. Однако один из его бывших корешей оговорился, что на днях видел Петрунина в компании грузчиков с оптовой базы, на «Татьянке».

– Оптовка? – тут же встрепенулся Андрей. – Та самая, где в заведующих числится наш дорогой потерпевший Николаенко?

– Угу. Думаете, есть связь?

– Ничего я пока не думаю, – закинул Андрей ноги на стол. – Пока они меня просто все достали по самое не могу. Вась, вот ты зачем в участковые пошёл? Тебе это реально нравится?

Петров пожал плечами:

– Да. А вам разве нет?

Андрей вздохнул. Когда он был вот таким же сержантом сразу после армии, и у него не было ни детей, ни плетей, а одна лишь сплошная романтика, он ведь тоже скакал от счастья, когда его определили в помощники к участковому. Но он, в отличие от Петрова, никогда не мечтал оставаться участковым до конца.

– Я уйду, тебе ведь всё это достанется, Вась! И цыгане эти, и общаги и даже Маруновский, мать его. Ты готов?

– А вам всё-таки подписали рапорт на перевод?

– Да если бы… – вздохнул Андрей и снова набрал домашний номер.

– Алло? – неожиданно ответила Оксана, и Андрей чуть не подскочил на стуле. Убрал ноги со стола, оправил ворот рубашки. Все слова куда-то вдруг разбежались.

– Где… Где вас, чёрт возьми, носит, Оксана?!

Получилось резковато. В трубке повисла пауза.

– Мы… Мы гуляли. А что, что-то случилось?

Андрей выдохнул. Что-то он и вправду психанул. Пока Оксана на минутку отлучилась, Маринка с Тёмкой вполне могли сидеть где-нибудь в сквере поблизости, он и сам, бывало, оставлял их ненадолго одних.

– Ничего не случилось, просто вас довольно долго не было, и я начал волноваться. За детей.

Оксана снова помолчала и как-то хрипло ответила:

– С ними всё хорошо.

– Очень на это надеюсь!

После разговора отдыхать больше не хотелось, наоборот, нервы заставляли шевелиться. Привёл себя в порядок, натянул фуражку.

– Василий, я на оптовку. Осмотрюсь там, может, найду этих грузчиков. Или, чем чёрт не шутит, самого Петрунина.

До Татьянки добирался на душном, переполненном дачниками и ящиками с рассадой автобусе, которого перед этим ещё и дожидался почти полчаса.

– Ну наконец-то сподобились! – болтаясь на одной руке где-то в районе взмокшей подмышки Андрея, заглядывал ему в лицо подвыпивший мужичок. – А где вы, товарищ милиционер, зимой были? У меня весь цветмет под копеечку с участка вынесли! Даже муфты соединительные на трубах поснимали, во, до чего дошли! Не-е-е, в наше время такого не было! Да в наше время можно было дверь на ночь нараспашку оставить, и ни одна сволочь бы не позарилась! А сейчас что, всё испортилось! Заворовались, гады, сплошная коррупция и беспредел у власти, а вам хоть бы хны! Милиция, называется!

Андрей на него не реагировал, зато очень даже охотно подключались другие дачники.

– Ой, и не говорите! – поддакнула тётка, зажавшая своим необъятным задом в углу сиденья дядьку с саженцем в руках. – У меня, вон, на той неделе весь домик верх дном перевернули! И чего искали, спрашивается? Золото? Только посуду зазря побили да забрали фуфайку мужнину и старую перину с кровати. Да, Петь? – грозно глянула на несчастного прижатого мужичка. – Ну и на кой она им, спрашивается, перина-то? Хулиганьё! А вот вы, товарищ милиционер, чаще бы на работе бывали, такого глядишь, и не случалось бы!

Из автобуса Андрей выбрался злой, как чёрт, потому что всё, что пришлось выслушать, вообще-то предназначалось Маруновскому – это дачное общество в прошлом году прикрепили к его участку.

Не успел остыть, как за воротами оптового рынка увидел и Маруновского, собственной персоной. Тот стоял на крыльце административного корпуса и точил лясы с Николаенко. И выглядело это далеко не как рабочий визит по существу, скорее дружеский перекур. Андрей замялся: уйти, пока не засекли или наоборот, подойти, всколыхнуть болотце?

Подошёл. Первым его заметил Николаенко, и тут же изменился в лице: сползла улыбочка, взгляд заметался, и даже голову в плечи втянул. Занервничал, одним словом. Интересно. Тут же обернулся и Маруновский, и, натянув на рожу свою фирменную ехидную усмешку, затушил окурок об висящую на перилах консервную банку.

– Ба! Товарищ участковый уполномоченный Иванов, каким ветром?

– Не поверите, товарищ участковый уполномоченный Маруновский – работаю! – Не сдержавшись, в тон ему съязвил Андрей. – Чего и вам желаю.

Всё это было глупо, просто детский сад, но их и без того лютая взаимная неприязнь так разрослась за последние годы, что иногда откровенно несло. По-хорошему, им уже давно нельзя было работать на соседних участках как минимум, и в одном Отделении – как максимум. А в идеале – и в одном городе.

– А как же это вы работаете на моём участке, а я и не в