— Твоя картина, — начал он. — Та, которую ты пыталась купить в «Лайон энд Тёрнбулл», — на ней изображен остров где-то на западе. Помнишь ее?

Неужели он узнал что-то новое об этой картине? Действительно ли это настолько интересно, что ради этого стоило звонить?

— Конечно. Мак-Иннес.

— Да, — подтвердил Питер. — Итак, ты ее хочешь?

Она была в недоумении. Разумеется, она хотела заполучить эту картину — именно поэтому и пыталась ее купить.

— Ну да, я ее хотела. Я участвовала в торгах на аукционе, если помнишь.

— Естественно, я помню, — поспешно произнес Питер. — Но вот в чем вопрос: ты все еще ее хочешь? Потому что в таком случае она твоя. За ту же цену, которую заплатил покупатель. И ни пенни больше.

Она не знала, что и сказать. По-прежнему ли она хочет эту картину, или ее энтузиазм угас, когда Изабелла увидела, как она досталась другому?

— Я знаю, что тебе, вероятно, нужно подумать, — сказал Питер. — Так почему бы тебе не подумать, а затем не зайти сегодня днем к нам и не выпить чаю со Сьюзи и со мной? Мы сможем обсудить эту картину, а Сьюзи вообще хочет с тобой повидаться. Она говорит, что не видела тебя с… с того момента, как появился Чарли, и ей бы хотелось увидеть его и, конечно, тебя.

Изабелла приняла приглашение. Она поедет в своем зеленом шведском автомобиле или доберется пешком, что будет более ответственным решением с точки зрения экологии. Из-за разговоров о глобальном потеплении она испытывала вину за свой зеленый шведский автомобиль. Шведские машины никогда не использовались офицерами оккупационных войск; их делали высокооплачиваемые рабочие, вполне довольные своим уровнем жизни; эти автомобили не отличались показной роскошью и умеренно потребляли бензин. И все-таки это были автомобили, а именно автомобили несли гибель планете. Так что сегодня днем она повезет Чарли к Стивенсонам в коляске и таким же образом вернется обратно, не оставив за собой шлейф выхлопных газов.

Питер встретил ее у дверей Вест-Грейндж-Хауз.

— Я не слышал, как ты прибыла, — сказал он. — Ты на машине?

— Да, на машине, — ответила Изабелла, указывая на дорогу, где припарковала свой автомобиль. — Не собиралась, но поехала.

— Понятно, — улыбнулся Питер. — Дорога к нашему дому вымощена благими намерениями.

— И экземплярами непроданных любовных романов, — добавила Изабелла, когда они вошли. — Ты знаешь, что нераспроданные романы в мягкой обложке — отличная основа для автомобильных дорог? Очевидно, их измельчают и прессуют — и вот вам пожалуйста. Получается очень хороший материал, который помещают под гудрон.

Питер об этом не слышал.

— Но отчего же только любовные романы? — осведомится он. — Почему не экземпляры… ну, не знаю, скажем, серьезных романов. Даже Пруста…

Изабелла задумалась над его словами. Некоторые серьезные романы прекрасно подошли бы для подобной цели, особенно книги одного автора. Что-то в его прозе делает его идеальным кандидатом на роль производителя дорожного покрытия. Но она не собиралась делиться этими соображениями с Питером, который был справедливым человеком и мог счесть ее комментарий недоброжелательным. И он был бы прав: это недобрые мысли, и она постаралась выкинуть их из головы. Однако это было не так-то просто, и воображение нарисовало ей картину: множество экземпляров последней книги занудного романиста разложено на мостовой, а на них надвигается тяжеленный каток…

— Подойдет что угодно, — сказала она. — Даже некоторые номера «Прикладной этики», как мне кажется. Тогда люди смогут проехаться шинами своих автомобилей по моим редакционным статьям. Полагаю, им давно этого хотелось. — И она задумалась: сколько людей читают ее статьи? Пятьдесят? Сто?

— Я бы не стал, — заметил Питер. — Мне бы не хотелось по тебе ездить.

Они прошли в холл, где увидели Сьюзи, спускавшуюся по лестнице. Она приветливо улыбнулась и протянула Чарли палец. Он вцепился в палец и, скосив глаза, пристально посмотрел на незнакомую личность.

— Ты ему нравишься, — сказала Изабелла. — Смотри: он улыбается.

— Над какой-то тайной остротой, — пошутила Сьюзи.

— Которой он, вероятно, не поделится с нами еще в течение нескольких лет, — добавил Питер.

Они направились на кухню — уютную длинную комнату, находившуюся в задней части дома. День был теплый, и через открытые окна доносился запах свежескошенной травы. Как всегда, на столе стояли бледно-зеленые чашки и тарелки. Поверхность его была покрыта многочисленными царапинами — дело рук детей. Сьюзи взяла Чарли к себе на руки, а Питер подавал чай.

— Ты счастливая, — сказала Сьюзи.

Изабелла подумала: интересно, какой аспект моего счастья она имеет в виду? И поняла, что речь шла о Чарли. Да, она счастлива, причем вдвойне. Ей посчастливилось, что у нее есть Джейми, а вслед за тем посчастливилось с Чарли.

— Да, — ответила она просто, — я счастлива. И знаю это.

Питер разливал чай.

— А теперь о картине, — начал он, передавая Изабелле чашку. — Ее купил Уолтер Бьюи — я же тебе говорил, не так ли? Я стоял возле него на аукционе.

— Да, ты мне говорил, — ответила она. — Я забыла фамилию, но ты что-то мне про него рассказывал. Он юрист, не так ли?

— Да, — кивнул Питер. — Он живет за углом Хоуп-Террас. В неплохом доме, который до него принадлежал его родителям. Уолтер — один из тех, кому суждено умереть в том же доме, где родился. Во всяком случае, так он говорит.

— Неплохая идея, — заметила Изабелла. Ей пришло в голову, что она тоже из числа таких людей. Правда, она уезжала, но вернулась в тот дом, в котором жила в детстве. Поступит ли Чарли таким же образом? Вряд ли: мир сейчас такой переменчивый и открытый. Она взглянула на сына и подумала: впервые в жизни мне не все равно, в самом деле не все равно, я бы не хотела, чтобы мир изменился слишком сильно.

Питер улыбнулся, глядя, как Чарли размахивает ручонками.

— Итак, — продолжил он, — вчера я встретил Уолтера Бьюи на улице, когда гулял с нашей собакой Мэрфи. Я увидел, как Уолтер идет по другой стороне улицы. У него ужасная собака — коричневое чудище, известное своими преступлениями против местных кошек. Я всегда держался с Мэрфи подальше от этого пса, но, как это ни удивительно, Мэрфи и Бэзил — так зовут собаку Уолтера — начали вилять хвостами, как будто они старые друзья. Поэтому я смог остановиться и перекинуться словечком с Уолтером, в то время как собаки обменивались новостями. Я сказал, что видел его на аукционе «Лайон энд Тёрнбулл», и спросил, как ему нравится его новая картина. Уолтер ответил, что еще не повесил ее, и тогда я заметил, что ты тоже хотела ее купить. Я сказал, что это интересно: я знаком с двумя людьми, которые так жаждали одну и ту же картину.

Питер сделал паузу, и Сьюзи передала Чарли Изабелле, чтобы снова наполнить чайник.

— Счастливый малыш, — сказал Питер, глядя на Чарли. — Наверное, ты в нем души не чаешь.