Обязанности у нас разделены. Яшка занимается контактами с «Полигоном» и выполняет роль администратора на гастролях, поскольку с нами в туры из «Полигона» никто не ездит. Я в основном занимаюсь творческой работой. Паша Сажинов отвечает за студию и хранение архива, всевозможных демо. Саша Куликов занимается аппаратом на репетиционной точке – починка, ремонт, отслеживание. Поручик курирует мерчандайзинг, но мы особо его не нагружаем, потому что ему много приходится таскать на себе – плюс тарелки постоянно бьются и летают. После концерта мы отмокаем в гримерке, техники собирают наши гитары. Поручик свои барабаны никому не доверяет. Поэтому после концерта у него час-полтора уходит на сборы. В этом плане у нас социализм: каждый, помимо основных обязанностей, выполняет какую-то определенную работу, делая ее без выпендрежа.

Александр Леонтьев:

Было бы странно, если бы мы смотрелись совсем блекло. Все-таки концертный опыт у нас имелся, но я тогда делал первые шаги как основной вокалист, да и все мы, если честно, сильно нервничали. Было тяжело, но приняли вроде хорошо. Публика оказалась благодарной. Правильно выбрали фестиваль – не просто абы что, а люди пришли целенаправленно слушать тяжелую музыку. Так что первый шаг был сделан в верном направлении.

Яков Цвиркунов:

Была жуткая жарища. Бетонная коробка, где температура под сорок. У меня сквозь кеды сцена обжигала ноги, поэтому приходилось подпрыгивать. Ну и мы во всем черном вышли дерганые, потому что еще не было привычки выступать в новом качестве. За Горшка не спрячешься. Он бы вытянул в любом случае, а здесь надо было вытягивать самим. В первую очередь это касалось Реника, потому что он фронтмен, на нем больше всего ответственности. Если сдастся он, группа за его спиной изменит ситуацию не сильно. Поэтому, конечно, нервничали.

Александр Куликов:

На самом деле я на первом концерте просто ничего не понял. Поскольку это фестивальный сет, все прошло очень уж быстро. Вышли, жахнули, уже все закончилось, а я не успел распробовать и вкусить этой атмосферы. Времени не хватило.

Александр Щиголев:

Волнение, конечно, было. Думали, как народ воспримет выступление новой группы с новым вокалистом. На первой песне было, конечно, очень волнительно. Потом уже неосознанно себя контролируешь.

Павел Сажинов:

Волнение – это, естественно, первое слово. А ощущения от публики у меня начали меняться еще в туре «Прощание». Потому что, когда был «Король и Шут», всегда по центру сцены было солнышко в облике Горшка, и уж потом все остальные. Поэтому я, как музыкант, стоящий на второй линии, иногда позволял себе разными способами отвлекаться. А тут начало формироваться такое отношение, что мы, грубо говоря, все как на ладони. Поэтому ответственность сразу возросла в 10 раз – и перед собой, и перед слушателями. В материале мы были уверены, поэтому нам было важно, чтобы все прозвучало и чтобы публика отнеслась к нам без предубеждения. Песню «Красные реки» мы разобрали чуть ли не за месяц до нашего выступления, поэтому она выглядела сыроватой.

Александр Леонтьев:

Такие вещи нащупываются методом проб и ошибок. По большому счету с людьми я чаще всего общаюсь до или после концерта. Как правило, они же все прилично младше меня. А я уже довольно давно – отец. Это не назидательность и не покровительство. Просто, когда старший персонаж попадает в чужую компанию, он входит и начинает шутить с позиций более опытного дядьки, но делает это аккуратно, не затрагивая жесткие темы. Вполне нормальная линия поведения, которая себя оправдывает с новыми людьми. Возможно, я ее перенял из фильмов или из книг. К тому же я терпеть не могу высокопарности, когда приходится что-то объяснять в возвышенных тонах.

На концертах проще попробовать разрядить атмосферу, тем более людям это нравится. Попробовал раз – это работает. Могу пошутить над собой или над Яковом. Это получается само по себе, а не из желания себя как-то поставить. Именно по этой причине на фестивалях я стараюсь так не делать. Как правило, там я ограничиваюсь приветствием, ну и если происходит заминка, могу себе позволить какой-то дурацкий комментарий или шутку. Но если все идет как идет, то, как правило, на фестивалях между песнями я не общаюсь, потому что прекрасно понимаю, что там далеко не все люди пришли целенаправленно на нас. Некоторые могут настороженно к тебе отнестись или подумать, что шутка у тебя неостроумная. А люди, которые купили билеты на твой концерт, априори к тебе относятся с позитивом.

Александр Леонтьев:

Перемены стали очевидными не сразу. Понятно, что процесс этот был долгим, странным и болезненным. Естественно, в первых турах мы еще играли песни «Короля и Шута» – и немало играли. Добрая половина программы была из них составлена. Мы честно говорили о том, что играем этот материал, поскольку у нас мало своих песен. Но со временем у нас выходили новые синглы, альбом, люди слушали, добавлялись ВКонтакте. Процесс замещения фанатов происходил и происходит до сих пор. Сейчас я могу сказать, что есть среди наших поклонников значительная часть людей, которые знали нас еще по «Королю и Шуту». Но такого, как в первый год, когда 99 % зала составляла публика «Короля и Шута», нет.