гробовое молчание немцев означало, что война на пороге. — Ред.) Депеша содержала торжественное заявление Сталина, что Советский Союз намерен соблюдать Пакт о ненападении, и она публично давала понять, что Германию не подозревают в каких-либо воинственных замыслах. Текст был передан Молотовым Шуленбургу без комментариев. Но на каком фоне провокаций был составлен этот документ? Как отметил Молотов в разговоре с Шуленбургом в ночь перед началом агрессии, в течение трех недель до 18 апреля над советской территорией было совершено восемьдесят нарушений воздушного пространства самолетами Германии, а в последующие семь недель их количество составило 180. Самолеты люфтваффе проникали на сотни километров в глубь советской территории, а одну машину принудили сесть в Ровно с ее фотографической аппаратурой. Когда подумаешь, как в наше благословенное время любая свежеиспеченная страна оставляет за собой право сбивать иностранные самолеты, даже явные пассажирские лайнеры, если они нарушат ее драгоценное воздушное пространство на несколько километров, то следует оценить это невероятное терпение легко провоцируемых русских. Народному комиссару обороны маршалу Тимошенко было запрещено отдавать приказы на обстрел этих самолетов. Немцы проводили свою воздушную съемку без помех, и в результате в первый час нападения свыше 3 тыс. советских машин было уничтожено на земле, где они находились без маскировки и без прикрытия зенитной артиллерии. (В первый день войны (а не в первый час) было уничтожено более 1200 советских самолетов (в т. ч. 800 на земле). Однако все происходило не так, как описывали позднейшие (в т. ч. советские) историки. Часто советские самолеты уничтожались на земле в ходе второй-третьей посадки для дозаправки, после воздушных боев. Преувеличенность неготовности встретивших врага советских воинов — попытка оправдать тяжелые поражения в ходе приграничных сражений. — Ред.)

Если нужны еще какие-то доказательства, что русские делали все, чтобы избежать войны, будет достаточно разговора между Молотовым и Шуленбургом в ночь с 21 на 22 июня. Молотов вызвал посла только для того, чтобы выяснить, что происходит, почему немцы не опубликовали сообщение ТАСС, почему продолжаются разведывательные полеты. (Советское руководство, а также командующие округами в последнюю ночь находились на рабочих местах, в войсках была передана директива о приведении приграничных войск в боевую готовность. — Ред.) Шуленбург ничего не мог ему сказать. Наутро ему выпала тяжелая обязанность передать Молотову ноту об объявлении войны. Об этом же Риббентроп известил советского посла Деканозова в Берлине в 4 часа утра. Сигнал был подан.

Глава 2

«Оставляя суды дома»

Приказ о комиссарах и приказ о юрисдикции «Барбароссы»

Роль Гиммлера и Гейдриха

Как утверждают гитлеровские генералы, его планы вторжения в Советский Союз в конце марта 1941 г. не содержали никакого отступления от принятых норм ведения войн. Это и неудивительно, поскольку план «Барбаросса» был ограничен стратегическими и военными организациями. Вопросы, касающиеся обращения с гражданским населением и военнопленными, были связаны с общей проблемой оккупации страны, и их Гитлер не касался до самого последнего часа, если можно сказать, что он вообще этим занимался.

Однако необходимо понимать с самого начала, что Гиммлер, являвшийся начальником полиции не только в Германии, но и на всех оккупированных территориях, осуществлял свои полномочия в Советском Союзе и что он делал все возможное, чтобы удерживать эти права вне компетенции командования вермахта. Почти все генералы, принимавшие участие в штабных совещаниях с Гитлером по плану «Барбаросса», присутствовали на созванном значительно раньше совещании в Берхтесгадене 22 августа 1939 г. Там Гитлер описал, каковы должны быть обязанности подразделений гиммлеровской полиции в оккупированной Польше. Адмирал Канарис особенно должен был помнить случай в специальном поезде Гитлера 12 сентября 1939 г., когда Кейтель предупредил его, что если генералы будут отмежевываться от действий полиции Гиммлера, то тогда к каждому военному командиру будет назначен и приставлен соответствующий офицер СС. И угроза эта не была пустой. Уже через несколько недель военный губернатор оккупированной Польши генерал Бласковиц был освобожден от своей должности после жалобы на части СС, которые вели себя вне закона и над которыми у него не было власти, за исключением ситуаций мятежа. И Бласковица заменил Ганс Франк, который даже если и ссорился с лидерами СС, то не возражал против методов СС. Более того, генералы, которые формировали свои будущие армии и группы армий вдоль восточной границы — так называемой линии Отто, не могли хранить никаких иллюзий в отношении условий в тыловых районах Польши в 1940–1941 гг. Они могли изобразить возмущение при словах Гитлера, обрисовывавшего новые полномочия Гиммлера в Советском Союзе. А удивляться они никак не могли.

13 марта 1941 г. Кейтель разослал меморандум в том виде, в каком он зафиксирован архивариусом ОКВ Гельмутом Грайнером, хотя сам меморандум был утерян. Он основан на частной беседе, состоявшейся между Гитлером и Кейтелем 3-го числа. Многое из сказанного будет повторено 30-го, когда Гитлер обратится к высшему командному составу вермахта, ибо формулировки в дневнике Гальдера часто такие же, что и у Грайнера. Между этими двумя версиями может быть выведена теория, которая была чем-то вроде фундамента для гитлеровских специальных приказов об обращении с населением оккупированной России. Впервые Гитлер рассматривал вопрос Советского Союза после его разгрома и падения центрального правительства. Теория Гитлера исходит из того, что никакой чужеземный меч не может править везде и вечно. Германии придется разрешить существование ряда сепаратных государств, чьи правительства должны быть «социалистическими». Причина для этого состояла в том, что социализм обеспечил единственный образ жизни, который русские понимали, но это будет социализм без каких-либо политически образованных умов. «Примитивная социалистическая интеллигенция — это все, что необходимо».

Надо было каким-то образом эти российские сепаратистские государства с маломощным военным потенциалом и малочисленной интеллигенцией у руля основать, а также найти для них лидеров — но где? Только не среди эмигрировавших руководителей дореволюционной России, заявил Гитлер, потому что они — враги Германии, и он доверял им не больше, чем еврейской большевистской интеллигенции в Советском Союзе. Вождей надо найти в самой России, но их отбор и обучение надо поручить германским военным губернаторам. Для этой цели должны быть назначены гражданские рейхскомиссары. Но до того, как можно будет отобрать новое руководство для образовавшихся после расчленения СССР государств, должны быть стерты все следы большевизма. В версии Грайнера Гитлер потребовал ликвидации не только комиссаров, но и даже «большевистских начальников». Для этого понадобится «создать органы СС вместе с военно-полевой полицией вермахта, прямо до самой линии фронта». Этим органам Гитлер поставит специальные задачи по подготовке политической администрации; а под специальными задачами Гитлер подразумевал