Битых три часа я выкладывал ему наболевшее, о чем не говорил ни одной живой душе. Когда я выдохся и практически протрезвел, мистер Торн в свою очередь рассказал, что он лег в больницу на шестую операцию за пять лет, так как наполовину парализован после аварии – в пьяном виде въехал в дерево.

Тогда я так и не зашел к сестре, но на другой день я вернулся трезвым и просидел с мистером Торном несколько часов после визита к Кэролайн. Я приходил к нему еще десять дней после того, как сестру выписали. Половину времени старик сыпал неприличными анекдотами, а другую половину читал нотации о необходимости вытрезвляться. История вышла бы гораздо красивее, если бы я мог сказать, что наша встреча стала для меня вехой и откровением. Но она не стала.

Вскоре я вернулся к попойкам, а телефон, который мне дал мистер Торн, бросил в ящик стола. Но пять лет назад, в ночь, когда умерла Кэролайн, я откопал ту бумажку и позвонил старику. Мы начали разговаривать, и наконец я позволил ему помочь мне вернуться к трезвой жизни.

– Как у тебя дела с твоим чурбаном дедом?

Я выдавил улыбку.

– Да нормально. Он получает хвалебные отчеты от моего мозгоправа, а я взялся за ум и выполняю целый список условий, на которые мне пришлось согласиться, чтобы мне вернули работу.

– Он просто о тебе заботится.

Я мог бы возразить, что все не так просто, с моей-то семейкой.

– А как продвигается с той леди, о которой ты недавно говорил?

Я совершенно не помнил, о ком я говорил, но это было не важно. Я пожал плечами.

– У нас было одно свидание, на том и расстались.

– Мальчик, в твоем возрасте у меня была семья и двое детей!

– Наверное, поэтому к тридцати пяти ты и развелся.

– Не, Элиза со мной развелась, потому что я пил и не задерживался ни на одной работе дольше трех месяцев. Я ее не виню. Хорошая женщина заслуживает хорошего мужчину; рано или поздно она начинает видеть тебя насквозь.

Эти слова заставили меня вспомнить о Софии. Как ни убеждал я себя в обратном (так мне было бы проще), она хорошая женщина. Мистер Торн был единственным человеком в мире, кому я мог открыть самую неприглядную правду, и он не осуждал меня и не презирал. Может, потому, что у него была своя некрасивая история, или потому, что он был прикован к постели и навещали его только платная сиделка да я, не знаю, но с ним я был откровенен до конца. В этом старик заменил мне Кэролайн – только рядом с ней я чувствовал себя собой.

Длинно выдохнув, я сказал:

– Я начал встречаться с новой девушкой. Вернее, я знаю ее давно, с самого детства, и, строго говоря, мы не встречаемся как влюбленные, но… Короче, у меня появилась женщина.

Мистер Торн кивнул.

– Продолжай.

– Да тут почти нечего говорить. Зовут ее София, и вообще-то она мой враг.

– То есть ты в постели с врагом, как в том боевике?

Я засмеялся.

– Нет, враг в другом смысле. Наши семьи исторически ненавидят друг друга.

– А вы с ней, значит, поладили?

Я покачал головой.

– Не совсем. Почти всегда она готова пнуть меня по яйцам.

Густые брови мистера Торна нависли ниже.

– Что-то я не понял. Ты не спишь с этой девушкой?

– Отчего же, сплю.

– Но при этом она хочет дать тебе по яйцам?

Я улыбнулся.

– Хочет.

– А ты ходишь и улыбаешься? Не пойму я ваше поколение!

– Меня любит не она, а ее тело. Мы как торнадо и вулкан – редко сходимся вместе, но если встречаемся, возникает взрывоопасное сочетание.

– Взрывоопасное? В этом мне чудится нечто разрушительное.

По-своему он был прав, но тут волноваться не о чем: София не пострадает, раз она торнадо, такие смерчи быстро перемещаются. Это вулканы торчат на одном месте и дремлют по многу лет.

– Будь осторожен, это из ряда явлений, которые могут угрожать твоему выздоровлению.

– Не беспокойся, у меня все под контролем.

На мгновение наши взгляды встретились. Мы оба знали, что я не в первый раз самонадеянно произношу эту фразу, и я остался признателен, что мистер Торн не стал мне об этом напоминать.

Я встал.

– Давай, может, пересадим твою ленивую задницу в кресло и я повезу тебя на прогулку? День погожий.

Мистер Торн кивнул с улыбкой.

– А давай!

* * *

По дороге в «Герцогиню» я зашел на собрание анонимных алкоголиков, а потом сидел в своем офисе и думал над словами мистера Торна. Я заверил его, что у меня все под контролем. В отношении алкоголя это было правдой, но вот София Стерлинг начала волновать меня не на шутку. Если я не следил за ней издали, то придумывал предлог подойти, что обязательно приводило к ссорам, от которых я кайфовал. Мои дни вращались вокруг созерцания Софии или общения с ней, а мои фантазии наводняли наши совместные ночи. Если я не мог вызвать ее на ссору, которая живо доводила ситуацию до нужного градуса, я сидел в своем номере один и мастурбировал на воспоминания. Когда София переехала в президентский люкс, я договорился на ресепшене и занял ее бывший номер, запретив там убирать. Теперь мои простыни пахли Софией, и каждый раз, входя в душ, я представлял, что она стоит рядом и доводит себя до оргазма. Прибавить к этому подглядывание за Софией в очереди в кафе или на ресепшене – и выходит, я превращался в какого-то извращенца.

Поэтому, когда София постучала в мою открытую дверь, я почувствовал себя ребенком, которого накрыли за кражей печенья.

Я откашлялся, прочищая горло.

– Да-да, Фифи?

Она вытаращила глаза и вошла.

– Вот почему в школе ты начал меня так звать?

Я развалился на стуле и бросил ручку на письменный стол.

– Не знаю. Сказал однажды, увидел, что это тебя взбесило, и пошло-поехало.

Она вздохнула.

– Некоторые вещи не меняются?

– Отчего же. Сейчас ты сама меня дразнишь, – я подмигнул.

София усмехнулась, но не ответила. Присев на стул напротив, она положила ногу на ногу.

Не то у меня разыгралось воображение, не то ее юбка чуть короче, чем накануне. Утром, когда я видел ее у кафе, волосы у нее были распущены, но перекинуты через одно плечо, открывая прекрасную кожу шеи. Стоя в очереди, София своими идеальными ноготками осторожно водила от затылка до воротника блузки. Скорее всего, это все моя буйная фантазия