вы, Ваша Светлость, мы не были столь близки, чтобы вы мне доверяли секреты.

Я повернулась и с удивлением на неё посмотрела.

— Разве? Эсперанса, мне казалось, что ты — моё главное доверенное лицо.

— И я вас не предам, Ваша Светлость — уверенно ответила она. — Но ничего личного вы мне никогда не доверяли.

— Но вдруг я сказала или сделала в тюрьме что-то странное? Что-то такое, что было совершенно на меня не похоже?

Она задумалась, забавно наморщив лоб. Наверное, вспоминала сейчас, о чём мы говорили во время её коротких визитов в тюрьму.

— Разве что в последний день? — с явным сомнением наконец сказала она. — Вы вели себя не так как обычно, но я решила, что из-за того, что вас вскоре…

Она не закончила фразу и осенила меня знаком Двуединого, который должен был спасти и сохранить тело и душу. Как-то он со вторым не особо справился, наверное, знак нерабочий…

— В последний день у меня уже были дыры в памяти, значит, если я и говорила что-то важное, то это было раньше.

Эсперанса огорчённо шмыгнула носом.

— Нет, Ваша Светлость, ничего такого не припомню. Да разве ж вы доверили бы мне Сиятельные секреты? Только ровне.

Я вздохнула. Самый простой путь привёл в тупик.

— Очень жаль, Эсперанса. Но, по-твоему, кому я могла передать секрет? Подругам?

— Ой, нет, они змеи те ещё, — запротестовала она и тут же испуганно бросила: — Ой, простите, Ваша Светлость, просто я слышала разговор ваших подруг в тот день, когда вас казнить должны были. Не подруги она вам, а напротив.

Это я допускала, потому что оставшихся обрывков о дружеском общении хватало, чтобы понять — свои интересы там каждой ближе, чем чужие. Скорее, конкуренция, чем дружба.

— Получается, я никому не могла довериться?

— Почему же? — неожиданно ответила Эсперанса. — А дон де Монтейо?

Её слова отклика в памяти не вызвали.

— Дон де Монтейо? Кто это? Я его не помню.

— Не помните? Как это? — испуганно спросила она. — Барон Эмилио де Монтейо, друг вашего брата. Вы состояли с ним в переписке.

— Понимаешь, Эсперанса, у меня на памяти блок. Здесь помню, здесь — не помню. И барон попал как раз в «не помню», — пояснила я. — У нас был с ним роман?

Эсперанса неожиданно покраснела.

— Откуда мне знать, Ваша Светлость? Вы с ним тайно встречались, но для чего, мне не докладывали.

Ага, не иначе как разрабатывали проекты свержения Теодоро Блистательного — для чего ещё может встречаться девушка с молодым мужчиной? Только для обсуждения коварных политических планов.

— Значит, мне с ним нужно срочно увидеться, — решила я. — Только как это устроить?

— У меня к вам от него письмо, — опять покраснела Эсперанса.

Она вытащила голубой прямоугольник, запечатанный обычной, даже без намёка на магию, сургучной печатью. Сломала я её с нетерпением и сразу погрузилась в чтение. Погружаться особо было некуда: отправитель половину листа писал, как он меня любит, вторую половину — как он рад, что я избежала казни. Были эти слова красивыми, но пустыми: если бы благородный дон действительно любил девушку, он попытался бы её спасти, а не радовался бы сейчас формальными фразами. И только в самом конце наконец нашлась скромная приписка, что он ждёт меня сегодня на нашем обычном месте. И до назначенного времени оставалось — я бросила взгляд на настольные часы — минут двадцать.

— Обычное место — это где? — спросила я Эсперансу, в уверенности, что она это знает.

— Беседка в саду, — пояснила та сразу. — Вы этого тоже не помните? Дон де Монтейо специально сделал для себя проход в защите ограды. На всякий случай. — Она подошла к окну и махнула рукой вдаль. — Идёте почти до конца главной аллеи, а после куста с жёлтыми розами, перед которым стоит статуя нимфы, поворачиваете направо.

Похоже, Эсперанса была целиком на стороне этого загадочного Эмилио. Я встала и подошла к окну. Куста с жёлтыми розами из него видно не было, но аллея прекрасно просматривалась, не заблужусь. Только стоит ли встречаться непонятно с кем без свидетелей?

— Эсперанса, пойдёшь со мной, — решила я.

— Неудобно, Ваша Светлость, — замялась она.

— Неудобно девушке встречаться с мужчиной наедине. Тёте не понравится. А так — и встреча по делу, и проходит под присмотром.

— По делу? — явно разочарованно протянула Эсперанса.

— Вот если вспомню этого Эмилио, может, будет и по любви, — решила я её подбодрить. — А пока только по делу.

Эсперанса засуетилась, предлагая мне срочно заменить платье, на что я ответила, что если это платье выдержало встречу с королём, то на него точно можно положиться, а значит, менять не стоит, и вообще, времени на переодевание нет, его осталось ровно, чтобы дойти.

— Мы же не хотим привлечь внимание графини Хаго? — спросила я Эсперансу.

— Нет, Ваша Светлость.

— Тогда спокойно выходим и тихо гуляем по аллее до беседки.

Так мы и сделали. Для вящей маскировки я ещё временами останавливалась и с наслаждением нюхала розы. Что-что, а они были прекрасны и видом, и запахом. Есть что-то магическое в южных розах, что-то такое, что невозможно облечь в слова, но стоит просто постоять рядом с ними, наслаждаясь ароматом, как сразу начинает казаться, что жизнь прекрасна, а трудности — мелкие и преодолимые.

Правда, никак нельзя было назвать мелкой трудностью Эмилио, который меня уже ждал в беседке, упруго прохаживаясь, как хищный зверь. С первого взгляда стало понятно, что он тоже относится к Сиятельным: пронзительно-синие глаза наверняка свели с ума не один десяток девушек. Смуглая гладкая кожа, лёгкая небритость, серьга в ухе — он же создан для того, чтобы красть чужие сердца, либо беря на абордаж понравившихся особ, либо просто проплывая мимо и случайно задевая бортом. Короче говоря, любое вызываемое им кораблекрушение шло в его пользу. Сейчас он был поглощён разработкой абордажных планов и не очень-то интересовался тем, что происходит вне беседки.

Эсперанса тихо мечтательно вздохнула, я отвлеклась от разглядывания барона, который в моём сердце не пробудил ровным счётом никаких эмоций, и сделала пару шагов к беседке, после чего меня наконец заметили.

— Эстефания, любовь моя, — хрипловатым голосом завзятого ловеласа приветствовал меня Эмилио. — Я уже не чаял