Иногда мужские глаза творят чудеса. Вот, к примеру, голубые глаза Эмилио напрочь вытеснили из памяти моей горничной, как барон при ней обошёлся с возлюбленной. Но противоречить не хотелось, хотелось, остаться в одиночестве.

— Эсперанса, на сегодня можешь быть свободна.

— На как же, Ваша Светлость, — растерялась она, — вам нужно будет помочь перед сном. Вы сами не сможете распустить корсет.

— Распускай сейчас, — решила я. — Всё равно я сегодня никуда больше не пойду. Поваляюсь в чём-нибудь свободном, почитаю.

— Ваша Светлость, — неодобрительно протянула Эсперанса. — А если вы понадобитесь графине Хаго?

— Тётушка может прийти ко мне сама. — Я улыбнулась. — Ну же, Эсперанса, неужели тебе не нужен свободный вечер?

— Да разве это вечер, — вздохнула она и переместилась мне за спину. — Ночь уже почти.

Вскоре пыточное приспособление, по недоразумению считающееся частью дамского гардероба, было с меня снято, и горничная, попрощавшись, удалилась. И только после её ухода я сообразила, что сначала стоило бы зайти в библиотеку за книгой. Теперь же в полупрозрачном не то пеньюаре, не то распашном халатике, это делать было ни в коем случае нельзя. Неприлично герцогине в таком перемещаться за пределами своей комнаты. Так что дверь я закрыла, провернув ключ в замке, чтобы никто не мешал, и задумалась, чем заняться.

От прежней Эстефании остался недочитанный слащавый любовный романчик, узнавать окончание которого не было ни малейшего желания. Взгляд сам собой переместился на письма. Если блок на воспоминаниях может сниматься кодовым словом, то и на защитном коконе может стоять что-то подобное. В голове вертелись какие-то обрывки воспоминаний, подтверждающие это предположение, но не складывались в единую картину: видимо, не хватало связующих деталей. Но попробовать стоило. Что могла использовать романтичная девушка в качестве кодового слова для своей защиты? Имя любимого?

Я взяла укутанный заклинаниями пакет и с придыханием, подражая прежней Эстефании, выговорила: «Эмилио». Но увы, защита оказалась глуха к моему предположению. Возможно, даже своего возлюбленного герцогиня именовала полным титулом даже наедине с собой? Ни на что не надеясь, я использовала варианты: «Эмилио де Монтейо» и «Эмилио, барон де Монтейо». И о чудо — на последнем защита мигнула и отключилась. Дневник и письма так и остались в коконе, но теперь он был проницаемым, в чём я убедилась, с осторожностью коснувшись пальцем, который погрузился, не заметив препятствия. По остаточному мерцанию стало понятно, что можно будет опять включить защиту. Наверное. Я проверять не стала: а то вдруг включится и больше не выключится? На месте Эстефании я бы поставила несколько чередующихся кодовых слов. Жаль, но то, что я сейчас на её месте, не делает меня сведущей в её тайнах.

Признаться, руку я засовывала с осторожностью, но хранилище признало меня хозяйкой и позволило без повреждений вытянуть тоненькую книжку-дневник. На него я возлагала больше надежды, чем на письма, потому что письма были только одной стороны, по ним полной картины не выстроишь.

Но дневник оказался совсем неинформативным, я даже заподозрила, что там непременно должен быть скрытый текст, потому что личных записей не было, было лишь сухое перечисление происходившего, и то не ежедневное. Но сколько я не тыкала пальцами, произнося заветное имя на разный лад, с дневником никаких изменений не случилось.

Я отправила его назад и потянула первую связку писем. Всего пачек было три, перевязанных ленточками разных цветов: розовой, жёлтой и зелёной. Сначала я извлекла розовую. Как я и думала, в этих письмах содержалась сплошная любовная чепуха, причём лежали они не в том порядке, в котором приходили к Эстефании. Я предположила, что он не случаен и менять не стала. Ради интереса выписала первые слова из каждого письма, но получилась форменная ерунда, порядок задумывался явно не для этого. Я нутром чувствовала, что мне чего-то не хватает. Но нутро — вещь такая, которая даже в суде за доказательство не сойдёт, а уж в деле выявления секреток оно вообще оказалось бесполезным.

В пачке с жёлтым бантиком находились письма с конструктивными предложениями от Эмилио, которые сводились к одному: нужно убежать и обвенчаться тайно, а тётя вынужденно примет сложившееся положение дел. Даты там назначались, но судя по тому что Эстефания так и осталась незамужней, бежать она не рискнула.

Зёленую пачку я уже вскрывала с изрядным скепсисом, ничего от неё не ожидая. Там оказались письма, с ответами на вопросы, о которых я даже догадываться не могла. В этих письмах Эмилио играл роль заботливого почти старшего брата и писал исключительно о магии, жаль только, что я совершенно ничего не понимала из его ответов. И не потому что не знала вопросов. Подозреваю, увидь я письма Эстефании, тоже осталась бы в замешательстве. Слишком сложные темы там обсуждались, с приведением формул и расчётом векторов. Эстефания точно не была неучем, но для меня всё это выглядело китайской грамотой, хотя и давало пищу к размышлению: Эмилио и Эстефанию связывали общие интересы, а не только любовь. Но мне ни там, ни там места не было. Единственное, за что я смогла уцепиться, так это за целый абзац в предпоследнем письме, посвящённый тёте. «Мне кажется, ты преувеличиваешь опасность, исходящую от графини Хаго. Если маг владеет какой-то методикой, совершенно необязательно её использовать. Иногда знание — только знание. То, что ты приняла за подготовку, может быть использовано во многих ритуалах».

Всё. Ни какой ритуал, ни какая опасность, ни как защититься в случае, если опасения не напрасны. Мог бы хотя бы написать, как проверить… А то, может, опасности подвергалась бы только истинность чувств между Эмилио и Эстефанией, а я начинаю паниковать. А паниковать я начала, потому что от обычного стука в окно подпрыгнула и чуть не заорала.

В окно? Наверняка Эмилио решил, что при более тесном общении сможет меня убедить в том, что нужно ему. Подходила я с желанием высказать всё, что думаю о наглых донах, неприлично лезущих по ночам в чужие окна. Но стоило отдёрнуть штору, как приготовленные слова застряли в горле: с обратной стороны окна на меня смотрел Теодоро. Весьма недовольно смотрел: видно, не так легко даже королям держать себя в воздухе. Сначала я хотела задёрнуть шторы и сделать вид, что ничего не видела. Но потом представила, как у короля кончаются его магические силы и утром под моим окном находят королевский труп. Тут уж любой артефакт признает мою вину, и