Ответила она не сразу:

— Может, это совсем не он. Просто подходил несколько раз.

— А как его зовут?

— Он не представился.

— Ну хорошо. А внешность его запомнили?

— Даже не знаю... Нет, я просто уверена, что он тут ни при чем. — В ее голосе прозвучала горячность. — Почему я должна подставлять порядочного человека?

Слава богу, первое «порядочное» слово: «подставить».

Рядом остановилась молодая пара и стала прислушиваться к разговору.

— Светлана, уделите мне десять-пятнадцать минут, поговорим на свежем воздухе.

Она обернулась к подруге:

— Люд, посмотришь? — И первой пошла по проходу.

Аксенов шел рядом, но чуть сзади, оценивая про себя стройную фигуру девушки, короткую стильную прическу; до этого он отметил ее глубоко посаженные серые глаза, слегка вздернутый нос и пухлые губы.

Они встали за стеклянным фотосалоном «Кодак», и Аксенов отчетливо представил себе гражданку Хмелеву, которая «чуть не села!», когда делала второй снимок. Следователь кинул взгляд на дорогу: так же как и на фотографии Хмелевой, сейчас у здания автовокзала стояло несколько такси.

Снимки Хмелевой могли оказаться ценными для следствия. По двум из них можно было с точностью до сантиметра определить рост нескольких преступников, опять же обмундирование, оружие. Последний снимок мог вывести на новых свидетелей, водителей такси, ставивших свои машины на площадке возле вокзала и пожелавших остаться в стороне. Узнав себя и свои машины на фотографии, обязаны будут разговориться.

Светлана, видимо, уже наметила для себя линию поведения со следователем и начала первая:

— Я ведь не обязана отвечать на ваши вопросы, так? И гражданский долг меня как-то не интересует.

Аксенов нисколько не удивился ее словам.

— Все верно. Я не задам вам больше ни одного вопроса, если вы правдиво ответите мне только на один: почему?

— Что — почему? — переспросила Светлана.

Следователь охотно пояснил:

— Я указываю на ваше нежелание отвечать на вопросы. Я не говорю «помочь следствию», потому что вы только что откровенно и честно сказали о гражданском долге. Итак, почему? Что, трудный вопрос? — Аксенов снова окинул девушку долгим взглядом, остановившись на ее выразительных глазах. — Давайте я вам помогу, а вы только подтвердите, прав я или нет.

Светлана, скрестив на груди руки и повернув голову, разглядывала витрину фотосалона. Голос следователя прокуратуры звучал четко, но смысл слов не всегда доходил до нее. Девушку отвлекали собственные мысли.

— Причин что-то скрывать у вас, по-видимому, нет, — говорил между тем Аксенов. — Однако в вас живут предрассудки. Во-первых, те ребята произвели на вас впечатление. Во-вторых, они не сделали ни одного выстрела, не произнесли грубого слова, вели себя, можно сказать, по-джентльменски. Скажите, Света, они оставили о себе впечатление как герои нашего времени? Мне интересно ваше личное мнение. Бритоголовые бандиты перестали быть таковыми, хотя некий статус героев у них еще есть. По крайней мере, они стараются изо всех сил поддержать эту марку. О них уже перестали говорить, эти ребята смотрятся обычным делом, как, например, урны для мусора на тротуарах. Они есть, но мы плюем в них. А тут совсем другое дело. Новая волна, свежее веяние, так сказать. Остановимся на этом. Итак, ваше мнение, Света, о том, что я тут вам порассказал.

— Не знаю... — Девушка задумалась. — В чем-то вы правы. Могу сказать одно: если бы кто-то из них наорал матом, ударил, застрелил, я бы помогла вам.

— Ловлю вас на слове: на ваших глазах были избиты три охранника.

— Это была часть их работы. Они не сделали ничего лишнего: не пинали, не добивали со злобными криками. Я много раз видела, как дерутся парни, из-за меня тоже дрались.

— Ничего похожего, да?

— Да просто нельзя сравнивать. Во-первых, ситуация совсем другая. Во-вторых, те, кого я знаю, не способны на такое. Я видела спины, руки этих людей — ни дрожи, ни суеты, ни одного неверного или нервного движения.

— Работали, — подсказал Аксенов.

— Именно работали.

— У вас не сложилось впечатления, что это был спецотряд вроде ОМОНа?

— Нет.

— Как же так? — улыбнулся следователь. — А многие служащие универмага утверждают, что их действия были сходны с работой налоговой полиции.

— Это говорили те, кто не видел их лиц.

Аксенов нахмурился:

— Погодите...

Девушка быстро перебила его:

— Нет, я тоже не видела, но представила себе: ничего надменного в их лицах, как у боевиков ОМОНа, быть не должно.

— Да, нафантазировали мы тут с вами... — Следователь покачал головой.

— Вы спросили, я ответила. Извините, мне нужно идти.

Светлана кивнула Аксенову и отошла на несколько шагов. Следователь окликнул ее:

— Секунду. Почему вы умолчали о том, что один из боевиков во время «работы» оглянулся на вас?

Девушка медленно повернулась к нему:

— Откуда вы знаете?

— Какие были у него глаза — голубые, карие? — Аксенов неторопливо приближался к ней. — Как у того парня, который вам не представился? Именно поэтому в их лицах не должно было быть надменности?

— Вы... — Девушка побледнела. — Это нечестно! Это... провокация! — Светлана развернулась и почти бегом добралась до дверей универмага.

Когда следователь возвратился в прокуратуру, его ждал помощник.

— Короче, Дмитрий Иванович, эти штуки, что были в руках боевиков, называются «клин-2», созданы творческим коллективом конструкторов на «Ижмаше».

— Можно не так сухо? — попросил Аксенов. — Кстати, где ты почерпнул эти сведения?

— В областном стрелково-спортивном клубе. Недалеко от «Радуги», знаете?

— Знаю, знаю, пионером ходил туда стрелять. Это что у тебя? — Следователь кивнул на исписанный мелким почерком лист бумаги.

Помощник взял его в руки.

— Зачитываю: «Тактико-технические характеристики пистолета-пулемета „клин-2“. Калибр 7,62 миллиметра. Длина со сложенным прикладом 303 миллиметра. Начальная скорость пули без глушителя 310 метров в секунду, с глушителем — 290. Темп стрельбы 900 выстрелов в минуту». Маленький, зараза, но злой.

— Они точно определили, что это тот самый автомат?

— Точнее не бывает — с полувзгляда, Дмитрий Иванович. Там спецы высшего класса. А еще я проехал в «Выстрел», спецмагазин агентства «Аникс».