На первой встрече он сказал Дезире: «Об этих людях можно думать что угодно, но Леон Блюм…[36] Он создал Министерство пропаганды, и я снимаю перед ним шляпу. Блюм – еврей, и потому я не назову его великим, но идея блестящая!»

Шеф Дезире ходил по кабинету, заложив руки за спину, и задавал ему вопросы.

– Итак, я спрашиваю, молодой человек, в чем суть нашей миссии?

– Информировать…

Ответ не был обдуман – Дезире застали врасплох.

– В том числе… Но зачем?

Несколько секунд Дезире напряженно размышлял, потом выдал ответ:

– Чтобы успокоить!

– Вот именно! – воскликнул заместитель директора. – Французская армия призвана воевать, но батареи пушек окажутся бесполезными, если в артиллеристах отсутствует воинственный дух, а чтобы он не угас, наши солдаты нуждаются в поддержке и доверии сограждан! Вся Франция обязана верить в победу, понимаете? Верить! Вся Франция!

Он на целую голову возвышался над Дезире.

– Вот для чего мы работаем. Во время войны правдивая информация не так важна, как информация ободряющая. Точность и правдивость не имеют значения, наша задача на порядок выше, мы отвечаем за душевный покой французов.

– Понимаю… – Дезире почтительно кивнул.

Начальник внимательно наблюдал за ним. Он много слышал об этом подслеповатом молодом человеке с острым умом. Говорили, что Дезире не заносится, не строит из себя гения, но он – блестящая личность.

– Расскажите мне, как вы понимаете свою работу в нашем ведомстве.

– А, З, В, Н, И! – отчеканил Дезире, получил в ответ недоуменный взгляд и пояснил: – Анализировать, записывать, выяснять, наблюдать, использовать. Хронологический порядок таков: я Наблюдаю, я Записываю, я Анализирую и я Использую, чтобы ВЛИЯТЬ. Влиять на состояние духа французов. Чтобы поддерживать его на самом высоком уровне.

Шеф понял, что получил в свое распоряжение бесценного сотрудника.

10 мая, как только немцы начали широкомасштабное наступление на Бельгию, появилась необходимость «укрощать» прессу, и Дезире Миго призвали «под знамена».

Утром и вечером журналисты и репортеры являлись в «Континенталь», чтобы узнать последние новости с фронта. Дезире серьезным тоном зачитывал то, что им следовало знать: «Французская армия оказывает захватчикам энергичное сопротивление», «Вражеские силы по-прежнему не достигли сколько-нибудь значительных успехов…» Время от времени Дезире давал уточнения («поблизости от Альберт-канала и Мааса», «в районе Саара и к западу от Вогезов», которые должны были придать бо́льшую правдивость его словам, не раскрывая деталей (ими мог воспользоваться враг!). Трудность задачи заключалась в том, что он должен был успокаивать, информировать, наводя при этом тень на плетень, потому что боши без устали прислушивались, следили, наблюдали, подстерегали. «Молчите!» – повторяли власти, повсюду развесив плакаты с напоминанием: «Все, что вы скажете, рискует стать полезным для немцев. Правдивая и даже фальшивая новость может оказаться сильнее танковой дивизии».

Министерство информации стало настоящим военным ведомством. Дезире был его герольдом.

Министерство притягивало к себе весь Париж. Война уподобилась празднику.

Весь вечер Дезире дергали за рукав, требуя уточнений, умоляя о встрече наедине. Журналист из «Ле Матен» отвел его в сторонку и спросил:

– Признайтесь, дорогой друг, об этих парашютистах вам известно больше?

Ни для кого не было секретом, что немцы заслали на территорию Франции и союзных стран вооруженных агентов с заданием затеряться среди местного населения и в нужный момент оказать войскам захватчиков решающую помощь. Эти партизаны – их назвали «пятой колонной» – могли быть немцами, бельгийцами, голландцами, симпатизирующими Третьему рейху, и даже французами, которых рекрутировали среди первых предателей, то есть коммунистов. После разоблачения трех парашютистов, переодетых монашками, население стало видеть шпионов повсюду.

Дезире незаметно оглянулся и шепнул:

– Их было двенадцать…

– Нет!..

– Увы… Двенадцать карликов, все – солдаты вермахта. Выброшены в прошлом месяце. Выдавали себя за подростков, отправившихся в поход в Венсенский лес. Мы вовремя их схватили.

Журналист выглядел потрясенным.

– У них имелось оружие?

– Химическое. Очень опасное. Собирались отравить парижский водопровод. Школьные столовые. А потом… Страшно подумать, какие еще цели они себе наметили…

– Но я могу?..

– Напишите небольшую заметку. Их сейчас допрашивают, так что сами понимаете… Как только выложат все, что знают, вы получите полную информацию.

С другого конца зала шеф Дезире с отеческой нежностью наблюдал за своим молодым сотрудником, курсировавшим между разными группами и отвечавшим на вопросы сдержанно и убедительно.

Дезире позволил репортеру записать свои слова о моральном духе немецкой солдатни:

– Гитлер наконец решился перейти в наступление, потому что у него не было другого выхода – стране грозит голод. Французской армии следует провести широкую информационную кампанию с помощью листовок: любой сдавшийся немецкий солдат получит два горячих обеда. Генштаб не знает что делать, в случае удачи нам придется кормить два-три миллиона бошей. Только представьте масштаб задачи!..

Заместитель директора довольно улыбался: вечер удался!

– Студент отделения восточных языков? – спросил вдруг один из приглашенных, который провел в Ханое восемнадцать месяцев.

– Именно так, – подтвердил шеф Дезире. – Этого вундеркинда мы получили из Французского института Дальнего Востока. Вы не поверите, но он знает кучу азиатских языков!

– Ну что же, ему будет с кем поговорить. Дезире…

«Вундеркинд» обернулся и встретился взглядом с улыбающимся азиатом лет пятидесяти.

– Представляю вам господина Тонга, секретаря Службы трудовых ресурсов коренных народов. Он приехал в Париж из Пномпеня.

– Angtukphtaehphonkebtosiejvan, – сказал Дезире, пожимая Тонгу руку, – kourphentichiahkngyuordai.

Тонг пришел в недоумение – он не понял ни одного слова, но решил не подавать вида и ограничился радушной улыбкой, а Дезире удалился, произнеся на прощание:

– Salankhkteisramei.

– Он великолепен, не правда ли? – спросил заместитель директора.

– О да…

– Немецкая авиация продолжает полеты над французской территорией. Результаты ее действий незначительны…

Для этой пресс-конференции Дезире выбрал хорошо освещенные апартаменты на третьем этаже, где могли уместиться шестьдесят репортеров.