– …наша авиация дала отпор, сбросив бомбы на военные объекты первого порядка. Сбиты тридцать шесть летательных аппаратов. Одно звено истребителей сбило за день одиннадцать самолетов. Между Мозелем и Швейцарией не происходит ничего значительного.

Содержание первых коммюнике основывалось на двух постулатах: немецкое наступление предвидели, его даже ждали; наша армия полностью контролирует ситуацию.

– Наши войска успешно продвигаются по центральной части Бельгии.

Репортеры отправляли в свои редакции регулярные информационные сводки и фотографии, иллюстрирующие напряженность боев, и Дезире уже на второй день выбрал концепцию «сдержанной драматизации».

– Немецкое наступление ширится, но части нашей армии, поддерживаемые союзниками, доблестно противостоят врагу.

После пресс-конференции Дезире, стоя в дверях, вручал каждому присутствующему пресс-релиз.

«Так я проверяю пульс Франции, – объяснил он своему шефу. – Утишаю тревогу, возвращаю доверие, подкрепляю убежденность и оказываю влияние».

Через три дня после начала немецкого наступления один из журналистов задал Дезире наивный вопрос:

– Если наша армия и армия союзников так эффективны, почему боши прут вперед?

– Никуда они не прут, – возразил Дезире, – они продвигаются вперед. Чувствуете разницу?

На четвертый день стало труднее объяснить, каким образом враг, чей переход через Арденны считался невозможным, оказался у берегов Мааса южнее Намюра и атаковал седанскую зону.

– Немцы, – заявил Дезире, – неоднократно пытались форсировать реку. Наша армия мощно контратаковала. Наша авиация действует очень эффективно, ряды немецких летчиков редеют.

Заместитель директора сожалел, что война не идет «по-написанному». Наступление у Седана, насколько было известно (Генштаб скупился на конкретику), ставило французскую армию в трудное положение – захват города, расположенного на восточном берегу реки Маас, даст немцам базу для перехода по мостам и переправам через реку. И Дезире предложил поменять «сдержанную драматизацию» на «стратегическую сдержанность».

– Высшие тактические интересы диктуют нам необходимость не предоставлять на этой стадии точных сведений касательно текущего положения дел.

– Думаете, газеты этим удовлетворятся? – поинтересовался заместитель директора, обеспокоенный поворотом событий.

– Ни в коем случае, – улыбаясь, ответил Дезире. – Существуют другие способы успокоить их.

Репортерам, разочарованным бессодержательностью комментариев, Дезире предложил пространный доклад о состоянии и функционировании союзных армий:

– Мы повсюду видим только отвагу, мужество, уверенность в непобедимости французской армии. Наши солдаты, окрыленные единодушным энтузиазмом, делают все для спасения Родины. Французский Генштаб спокойно и решительно следует давно разработанному плану. Наша армия оснащена новейшими вооружениями, ее руководители компетентны и убеждены в своих силах.

Двенадцать человек заняли позицию у въезда на мост. В кузове грузовика «рено» установили пулемет. Все вместе это напоминало жандармскую заставу. Тридцатисемимиллиметровая пушка прикрывала подступы с севера, в пятидесяти метрах от нее, в небольшом прицепе, разместили второй пулемет и ящики с минами, некоторые из них открыли и подвинули максимально близко к минометам.

Капитан Жиберг курсировал между связистами («Есть новости?») и мостом через Трегьер («Все в порядке, парни, не волнуйтесь…»), пока ближе к полудню не появилась разведрота, двадцать легковооруженных человек и два мотоциклиста под командованием офицера, предвкушавшего скорую встречу с врагом. Он стоял, широко расставив ноги и заложив руку за спину, и оглядывал пункт связи капитана Жиберга (аптекарь, что с него взять!), пушку, солдат у въезда на мост… Оценив увиденное, он вздохнул, и попросил:

– Дайте вашу карту.

– Дело в том, что…

– Произошла небольшая накладка – моя соответствует зоне 687, а мы находимся в 768-й.

Габриэль видел, что его командир колеблется, и понимал, что ему физически трудно расстаться с этим инструментом выживания.

– Для наблюдения за мостом карта не обязательна, – нажал капитан Дюрок.

И Жиберг сдался.

Через несколько минут разведчики исчезли в лесу.

Ночью прекратился дождь, и на очистившемся небе стали видны отсверки артиллерийских залпов. Их эхо приближалось – очень быстро, неумолимо быстро. Капитан Жиберг смотрел на верхушки деревьев.

– Хорошо бы авиаторы облетели зону и рассказали нам, что происходит.

Самое трудное дело – ждать и не знать, чего ждешь.

Утром канонада усилилась, и тревога стала физически ощутимой.

Небо загоралось то тут, то там, приказ все не поступал: линии связи наверняка были повреждены, штаб не откликался. А потом на средней высоте над их головами пролетели немецкие самолеты.

– Разведывательные…

Габриэль обернулся. Рауль Ландрад, наплевавший на уют кабины грузовика, спрыгнул на землю и смотрел вверх. Его лицо выражало нескрываемую тревогу, и Габриэлю стало так страшно, что он быстрыми шагами присоединился к сбившимся в кучку солдатам. Все молчали.

Капитан подозвал его – нужно было отправить сообщение в штаб.

– Противник готовится и в ближайшие часы начнет наступление. Необходимо задействовать летунов. – Жиберг задыхался от волнения.

Габриэль поторопился к рации. У него появилось дурное предчувствие, показалось, что канонада усилилась. Ответ запаздывал, и командир отправил к мосту еще шесть человек.

Внезапно все завертелось.

Рычали моторы, плотность огня зашкаливала, кричали люди. Солдаты опустили плечи, сжали приклады, пулеметы нацелили на мост. Вместо немцев появились два мотоциклета разведчиков, на которых гроздьями висели перепуганные французы. Они орали, надсаживая глотки, но разобрать слов было невозможно. На мгновение притормозив рядом с капитаном Жибергом, они повторили:

– Бегите, парни, ничего нельзя сделать!

– Что, о чем вы? – пролепетал капитан. – Почему?

– Боши! Танки! Сматывайтесь!

Подтянулись остальные разведчики. Капитан Дюрок выглядел постаревшим на десять лет.

– Сворачивайте тут все!

Жиберг потребовал объяснений:

– Почему? В чем дело?

Дюрок взмахом руки указал на лес за мостом:

– Сюда идет тысяча танков. Достаточное объяснение? Тысяча… – Голос капитана сломался. – Нас предали, старина… Они… – Ему не хватило слов. – Мы бессильны. Уходите. Их слишком много!

Военная иерархия дала прекрасный пример того, что представляла собой в тот момент вся французская армия. Капитан Дюрок решил, что необходимо уничтожить все оружие, чтобы оно не попало в руки врага, и отправиться на юг для соединения с какой-нибудь крупной частью.