Конечно, Идальго не устроил бы постановочный бой. Он сам сказал, что видит во мне боксёра, учителя. Только Цыганчик считает меня клоуном. Точнее, он считает любого боксёра своим клоуном, а спорт для него — не более чем цирк. Такой прагматик выставит наш бой как противостояние «молодости и опыта». А зрители поддержат его. Они будут любить Идальго и ненавидеть меня. Но нам это будет не важно.

На вокзале Идальго помог мне стянуть шлем. В то время как я покупал билет, юнец мог спокойно уехать, но он дождался меня. Мы вновь разговорились. В конце я попросил у него пару болеутоляющих таблеток, чтобы перед боем быть во всеоружии. Юнец улыбнулся и дал мне всю банку, сказав, что у него «целая куча дома валяется».

Я поехал в Унгены, предвкушая неделю адских тренировок.

Этот день был посвящён восстановлению. Я спал так много, что даже пропустил тренировку.

На следующий день я всё-таки пошёл в «Титаниум». Конфликт Быка с тренером был исчерпан: старик потерял два передних зуба, а Быка больше не пускали в клуб.

В раздевалке я объяснил тренеру ситуацию. Он сказал, что завтра подготовит меня. Сегодня он не собирался проводить тренировку. Голос старика звучал апатично, но я доверился ему. В его случае некоторое безразличие к окружающим — вполне нормальная реакция.

Вместо несостоявшейся тренировки мне захотелось подкачаться. В последнее время я заметно исхудал. Будет плохо, если Идальго выиграет не только в скорости, но и в силе.

Тренировка была тяжёлой. Прежний вес не поддавался мне, а на жиме лёжа я чуть не удушился штангой (какой-то мальчуган поднял её и прочёл мне лекцию о том, что никогда не надо переусердствовать). После этого я перешёл на более лёгкий вес.

По дороге домой мне пришло в голову пробежаться вокруг школьного стадиона. Выдохся я быстро. Даже старики, бежавшие со мной, продержались дольше. Ну и чёрт с ними! Завтра мы с тренером разработаем план тренировок, и тогда никто меня не остановит. Точно! Будет день, будет и пища!

Однако новый день не дал ожидаемых результатов. Тренер был всё так же безразличен. На мои вопросы он холодно кивал головой или поддакивал. В итоге я решил больше заниматься на тренажерах (чтобы нарастить массу) и бегать (чтобы улучшить выносливость). Старик согласился. Следующие пять дней он наблюдал за мной, периодические делая сухие замечания. Когда я просил его пояснить, он махал рукой и говорил: «продолжай». Это был не тот тренер, который в своё время мог «сровнять меня с дерьмом и слепить из этого дерьма боксёра».

Да и я уже был не тем. По правде говоря, эти пять дней убедили меня, что мотивация творит чудеса, только пока ты молод. Сейчас каждый день тренировок — будто худший в жизни: тело ломит, а сил не прибавляется. Анальгетики не помогают. На вкус они похожи на аскорбинки. Однажды я проглотил штук десять — и ничего.

Этот случай стал катализатором моих неудач. Если раньше я говорил себе: «Ничего, завтра у меня всё получится», то сейчас мысли были заняты другим. Зачем Идальго дал мне фальшивые таблетки? Неужели он и правда заодно с Цыганчиком?

Паранойя прогрессировала с каждым днём. К концу недели мне казалось, что Идальго сделал меня своим противником по той же причине, что и Быка: из чувства отвращения. А ведь действительно, за что ему меня уважать? Я предал спорт, стал пропускать тренировки и работать на бандитов. Я плюнул боксу в лицо. Тому самому боксу, который когда-то спас меня от самоубийства.

Надо бы ещё позаниматься самобичеванием, да вот времени нет. Сегодня — последний день перед боем. Я хорошо отдохнул, пробежался и даже сделал несколько подходов отжиманий. Но когда пришло время тренировки — старик не появился. Прождав два часа, я пошёл к администратору (который ехал с нами в Кишинёв в качестве секунданта). Он также удивился отсутствию тренера.

Мне было известно, где живёт тренер, ведь раньше почти каждая победа заканчивалась гулянкой в его квартире. После тренировки я навестил старика. Из-за двери доносились странные звуки. Пришлось стучать громко. Я уже собирался уходить, когда вдруг услышал: «Хто там?!».

— Это я, Африка… боксёр…

Дверь открылась. Передо мной стоял тренер в мятой алкоголичке и семейниках. На его лице была классическая улыбка алкоголика.

— Ну, проходи…

Тренер остался закрывать дверь, а я направился на кухню, откуда разило спиртным. По телевизору показывали индийское кино (тренер обожал его даже больше, чем эротику). Я присел и оценил «шведский стол» старика. Привычная картина: полупустая бутылка дешёвой водки, тарелка борща, недоеденная рыба и надкусанный батон хлеба. Под столом валяется пустая бутылка пива, а в холодильнике наверняка есть «сладенькое».

— Ну что, блядей снимаем? — сказал тренер.

Я ничего не ответил. Старик вытащил кастрюлю из холодильника и, слегка раскачиваясь, поставил её на плиту. Он осмотрел каждую конфорку и не раз протёр глаза, прежде чем зажечь одну из них и переместить кастрюлю. Есть я не хотел, но спорить было бесполезно.

— Бухнёшь? — спросил тренер, наливая себе водку.

Я отрицательно покачал головой, а старик произнёс свой любимый тост: «Чтоб хер стоял и бабы были». Он опрокинул рюмку и, скривившись, потянулся за куском рыбы.

— Ну, рассказывай, что пришёл? Думал, сдох твой тренер? Хе-хе-хе. Да я просто отдыхаю, — старик посмотрел на плиту, поднялся и снял кастрюлю с конфорки. Он долго перебирал посуду. Обнаружив подходящую, старик налил в неё борща и, причмокивая, направился к столу. Сделав несколько шагов, мужчина поскользнулся. Он лежал на полу, а содержимое тарелки стекало по его майке.

— Вот те на! — сказал тренер с улыбкой.

Я встал из-за стола. Надо было помочь старику, но мне не хотелось. К тому же тренер был слишком горд, чтобы принять чью-то помощь. Я вышел из комнаты, когда послышался крик: «Подожди!» Если вернуться — ничего хорошего не выйдет. И всё же я вернулся. Тренер отряхнулся, сел за стол и заговорил:

— Ты же поговорить хотел? Так давай поговорим, — старик замолчал и продолжил, когда я сел: — Ты, значит, с этим пидором будешь драться?

— С Идальго. Ты, кстати, тоже едешь. В семь