Я слушал, внимательно следил за его лицом, мимикой, жестами, наконец проговорил:

— Сэр Дональд, вы в самом деле в родстве с императором?

Он запнулся, посмотрел на меня расширенными глазами и достаточно оторопело.

— Ваше высочество?

— И в достаточно близком родстве, — сказал я с нажимом.

Он поперхнулся, сглотнул ком в горле и сказал с усилием:

— Ваше высочество… я не стану ни возражать, ни подтверждать ваши слова, как вы понимаете сами… только замечу, ваше предположение лишь подтверждает, у императора просто не могут быть десятки людей, перемещающихся… нетрадиционными способами.

Я создал кубок с вином, сунул ему в ладонь.

— Пейте, это не яд. Эти нетрадиционные, гм, весьма осуждаемы церковью, потому приходится таиться, понимаю. Значит, империя Вильгельма совершенно не играет роли в регионе?

Он сделал глоток, взглянул на меня поверх края кубка и произнес осторожно:

— Только как некий сдерживающий фактор.

— Сэр Дональд?

Он пояснил, осторожно подбирая слова:

— Чужая армия не может вторгнуться к нам, однако мы можем вывести через контролируемый нами проход достаточное войско, что решит исход битвы между местными лордами и даже между королями. Конечно, мы так не делаем, нас изоляция вполне устраивает, никто не желает перебираться на ту сторону…

— На эту сторону, — уточнил я.

Он улыбнулся.

— Между Сакрантом и империей Вильгельма еще два королевства, Аганд и Сизия. Это надежный буфер между вашей империей и землями его величества Вильгельма.

Я сделал вид, что не заметил его намеренную оговорку насчет моей империи, развел руками и предложил:

— Еще вина?

— Я не смею затруднять ваше высочество…

— Бросьте, — ответил я легко, — вы разведчик и собрали обо мне достаточно информации. Как и той, что я тоже для перемещений иногда… тогда иногда!., прибегаю к особым способам. Так что мы в одной лиге, можете держаться со мной свободнее и даже свободно. Разумеется, когда мы без посторонних.

Он ответил очень осторожно и с поклоном:

— Как вам угодно, ваше высочество.

— Вы слишком скованны, — заметил я покровительственным тоном.

— Это и понятно, — ответил он почтительно. — Я недавно на таких поручениях, а у вас немалый опыт.

— Чувствуется? — спросил я полыценно.

— В каждом слове, — ответил он, и я ощутил, что он не льстит. — Я даже и представить не могу, где вас обучали… Ваше высочество?

— Сэр Дональд, — произнес я.

Он вышел, а Зигфрид, неприятно улыбаясь, пропустил в кабинет герцога Мидля. Аккуратно одетый, аккуратный в поступках, словах и даже мыслях, сейчас он показался мне злым и расстроенным, хотя, конечно, заметить такое в сдержанном Мидле очень непросто.

— Герцог, — сказал я.

— Ваше высочество, — ответил он с поклоном.

— Герцог, — сказал я, — вы явно чем-то как бы весьма. Зачем вам это?

Он ответил сквозь зубы:

— Ваша светлость весьма внимательны к своим соратникам. Что всегда ценно, а особенно в наше время…

— И все же?

Он вскинул голову и посмотрел мне в глаза непривычно твердо и даже жестко.

— Ваше высочество возложили на меня весьма непростую задачу.

— Какую именно? — уточнил я. — А то я вообще-то обожаю возлагать, да не по одному, а сразу связками, пачками. Такой я вот пачкатель.

— Обустройство отрядов, прибывших из Аганда и Сизии, — сообщил он. — Это вы поручили мне.

— Трудности?

— С сопровождающими, — ответил он, — никаких. А вот с принцами… Оба требуют для себя и здесь особых привилегий.

Я вздохнул.

— Принцы, ничего не поделаешь. Предоставьте. До всеобщего равенства человечество никогда не доскребется.

— Ни у кого не должно быть привилегий больше, — отрезал он, — чем у сэра Ричарда!

— Думаете, — спросил я, — буду спорить?

Он сказал злобно:

— А вот им непонятно!.. Простите, ваше высочество, что-то я в последнее время срываюсь. Такие наглые оба… Заявляют, что они такие же принцы, как и вы!

Я поморщился.

— Что касается привилегий, то мне это как-то все равно…

— Ваше высочество!

Я остановил его жестом.

— Но такое самомнение, вы совершенно правы, может подвигнуть их на невыполнение приказов на поле боя.

Он сказал:

— Может быть, пустить их впереди, пусть перебьют в первых же боях?

Я вздохнул.

— Простые решения самые соблазнительные… но сие чревато. Придется именно не пускать, если вдруг сами восхотят в самую гущу сечи, а они могут… Не хочу портить отношения с теми королевствами из-за такой ерунды, как гибель их наследников.

— К тому же, — сказал он, — это может стать дурным примером для других. Того и гляди, наш друг Сандорин, глядя на них, тоже вспомнит, что он принц, у которого особые права…

— Это серьезнее, — определил я. — Придется кое-какие меры, гм, изобрести.

Он вздохнул.

— Если бы вы поручили обустраивать их отряды Клементу или Сулливану, те бы их уже перебили! Да и Альбрехт не так мягок…

Я спросил серьезно:

— Все же предлагаете меры насчет… перебитая? Только не на поле боя?

— Это было бы решением проблемы, — согласился он, — как раз в вашем стиле. Но есть вариант получше.

— Получше варианты может предлагать только ваш сюзерен, — напомнил я. — Даже, если придумали их вы.

— Ваше высочество! — воскликнул он. — Конечно же! А как же иначе?

— Так что, — спросил я с подозрением, — намыслили бессонными ночами?

Он развел руками.

— Единственный возможный, ваше высочество. Возложить на свое светлое и упрямое, как у благородного барана, чело королевскую корону!.. Не простого барана, а горного, их еще называют королевскими!

— Королевскими бывают только пингвины, — буркнул я, — да еще императорскими… Знаете, герцог, не нравится мне эта старая песня! Вас разбуди среди ночи, споете, ни разу не сбившись, верно?

— И тогда, — сказал он невозмутимо, словно и не слыша своего сюзерена, — все принцы сразу станут ниже по титулу, и никаких недоразумений, ваше высочество, ни в каком далеком будущем!

Я поморщился.

— Снова за свое? Это вас Альбрехт науськал или сами придумали?

— Сам, — ответил честно, — а если сам, то и другие тоже сами думают то же самое. Я не слишком оригинален, ваше высочество, признаю! Вы прижаты к стене, мои соболезнования.