В октябре в письме жене генерал отмечал: «Нужно принять – и я это делаю – все последствия драмы, один из главных авторов которой я сам. Тот, который сможет непоколебимо действовать, в результате будет победителем и не только в событиях, но и в глазах толпы»{168}. Создавалось впечатление, что де Голль следовал своим собственным установкам, высказанным еще в книге «На острие шпаги». Тогда он обрисовал образ вождя, которым стремился стать. А теперь стало ясно, что своим сильным характером и железной волей генерал просто заставлял мечту сбыться. Война полностью изменила его жизнь. Он уже был не только вождем, непререкаемым лидером «свободных французов», но и настоящим политиком.

В начале войны де Голль таким представлялся очевидцам: «Очень высокого роста, монументального телосложения, с длинным носом над маленькими усиками, слегка убегающим подбородком и властным взглядом. Он казался намного моложе своих 50 лет. Одетый в форму и головной убор цвета хаки, украшенный двумя звездами бригадного генерала, он ходил всегда широким шагом, держа, как правило, руки по швам. Говорил медленно, резко, иногда с сарказмом. Память его была поразительна. От него просто веяло властью монарха, и теперь, как никогда, он оправдывал одно из своих прозвищ – «король в изгнании»{169}.

Глава Свободной Франции жил в Лондоне. У него был свой номер в гостинице «Коннот». Для Ивонны и младшей дочери Анны он снимал за городом небольшой дом. Филипп сначала учился в Морской школе Свободной Франции в Портсмуте, а затем принимал участие в военных операциях. Элизабет продолжала учебу в одном из католических монастырей Англии. Де Голль навещал своих, как только предоставлялась такая возможность. Правда, ему нечасто удавалось выбраться на выходные и даже на целый день. Еще реже он мог повидать всю семью. Но 22 ноября 1940 года в доме собрались все, чтобы отметить пятидесятилетие генерала{170}.

В британской столице де Голль старался ежедневно находить время, чтобы читать и писать. Он серьезно работал над своими речами для лондонского радио, вел обширную переписку. Генерал учил английский язык. Поначалу к нему на Карлтон-Гарденс-4 приходил преподаватель{171}. На письменном столе де Голля лежали томики Паскаля, Монтеня, Бергсона, Гегеля на немецком языке»{172}. А теперь он немного читал и по-английски, например, знаменитые строчки Киплинга:

If you can keep your when all about you

Are losing theirs and blaming it on you,

If you can trust yourself when all men doubt you.

But make allowance for their doubting too:

If you can wait and not be tired by waiting…

Владей собой среди толпы смятенной,

Тебя клянущей за смятенье всех,

Верь сам в себя, наперекор вселенной,

И маловерным отпусти их грех.

Пусть час не пробил – жди, не уставая…[20]

Может быть, это стихотворение было и о мятежном французском генерале?

В первые месяцы 1941 года «свободные французы» приняли вместе с англичанами участие в военных операциях в Африке. Они выступили против немецкой и итальянской армий в Эритрее и Ливии. В марте соединения Леклерка одержали победу в Итальянской Сахаре.

Большое значение де Голль придавал развитию отношений возглавляемой им организации с иностранными государствами. В 1941 году он направил своих представителей во многие регионы мира с тем, чтобы они добивались признания Свободной Франции со стороны зарубежных правительств. В США в помощь Жаку де Сиейесу был отправлен Рене Плевен, в Канаду – Элизабет де Мирибель, в Латинскую Америку – Жак Сустель. В Южную Африку отплыл подполковник Пешков[21], на Ближний Восток – археолог Жюль Акен. Ученому, к сожалению, не удалось добраться до азиатского побережья, он погиб в пути, так как его судно было торпедировано.

«Свободные французы» продолжали вести ежедневное радиовещание на Францию из Лондона. Помимо того, время от времени на ее территорию они забрасывали листовки, в которых характеризовался де Голль и объяснялись задачи Свободной Франции. Одна из них гласила:

«Я свободный француз. Я верю в Бога и в будущее моей родины. Я принадлежу сам себе. У меня есть одна цель – продолжать борьбу за освобождение моей страны.

Я понимаю и твердо верю, что эта война – испытание для народов всего мира. Будущее каждой нации будет зависеть от роли, которую она сыграет в этой войне.

Я торжественно заявляю, что не связан ни с какой политической партией и ни с каким политиком.

У меня лишь одна цель – освободить Францию.

Генерал де Голль»{173}.

В марте 1941 года де Голль решает покинуть Лондон, чтобы посетить присоединившиеся к Свободной Франции обширные африканские территории. Он хочет провести инспекцию всех подчиненных ему войск. Перед отъездом генерал составляет докладную записку, в которой подчеркивает: «Любые действия на британской территории могут осуществляться только согласно личным приказам генерала де Голля»{174}. После такой жесткой директивы глава Свободной Франции пишет письмо жене и заканчивает его на лирической ноте: «Обнимаю тебя от всего сердца, моя милая дорогая женушка, мой друг, моя смелая и добрая спутница жизни, которая стала настоящей бурей. Поцелуй Филиппа, Элизабет и Анну»{175}.

С середины марта до конца мая де Голль находится в постоянных разъездах по Африке. Из Каира он едет через столицу Судана Хартум в Чад, Конго, Камерун, Убанги-Шари и Габон, затем возвращается в Египет.

Положением дел в Африке генерал остался доволен, а вот ситуация на Ближнем Востоке его настораживала. В начале 1941 года британский военный атташе в Берне сказал о де Голле: «Он – прекрасный военный, но посредственный политик. Если британская армия появится на французских территориях, нет никакого сомнения в том, что де Голля не призовут играть там какую-нибудь политическую или административную роль»{176}. Самые ближайшие события показали, что атташе предугадал намерения своего правительства, но совершенно просчитался в оценке французского генерала.