опустошили ёкай, то это довольно процветающая деревня. Но если вам хочется спать под открытым небом, то лучше перейти ближе к реке — там меньше гадюк…

— Да? Что же, в таком случае, мы оставим планы ночевки под открытым небом до другого раза, а попросимся на ночлег в этой деревеньке, — сказал я. — Кстати, Ногути-сан, а не богат ли ты монетой? А то мы поиздержались в пути. Но как только у нас в карманах забренчит, мы сразу же рассчитаемся — слово чести.

— Да-да, конечно, — кивнул Ногути. — Я буду счастлив оказать вам помощь. И могу даже помочь поймать гадюк.

— А вот этого не надо. Пусть мой ученик сделает это сам, — склонил голову на плечо Норобу. — Если не хочет ковыряться в кишках нурэ-онна, то пусть ловит других змеюк…

Я скорчил рожу, а после отправился на охоту. Разнеженные на солнце змеи оказались податливыми и вскоре у меня оказалось на руках три экземпляра. Их я и принес Норобу для его гадания.

Поколдовав над внутренностями убитых гадюк, Норобу кивнул сам себе и потом сказал:

— Ну что же, тогда в деревню, а потом на северо-восток. Там нас ждет Киоси…

Глава 9

Шли мы недолго, всего час или два. Вскоре на горизонте показалась деревушка Оноги. Вряд ли её можно было назвать богатой или процветающей, скорее к ней подходило слово "умеренное". Умеренные дома — не рассыпались, но и не были новыми. Умеренные жители — не нападали, но и дружеские объятия не распахивали. Умеренные чахлые газоны и хмурые дворовые собаки. Но вот что мне совсем не понравилось — на лицах прохожих царила великая грусть, словно узнали про очередное подорожание капусты.

— Такаюки, ты ничего странного не заметил? — спросил я, ступая по пыльной мостовой.

— Конечно же заметил! Это же надо — яблоки по медяку за штуку. Да это лютая обдираловка! У нас в Эдо по три яблока за медяк дают, — Такаюки показал на пышнотелую торговку возле дороги.

— Да нет, я про то, что люди здесь все печальные, как будто у каждого в семье кот умер.

Такаюки озадаченно почесал макушку, а после глубокомысленно пожал плечами:

— Конечно! Будешь тут печальным, если яблоко на медяк меняют…

— Ладно, давай найдемте чайную. Там наверняка знают о настоящей причине такой грусти, — потянул я Такаюки подальше от торговки яблоками, пока тот не начал возмущаться ценой в полный голос.

Норобу смотрел по сторонам и не влезал в нашу беседу. Но, по всей видимости, он тоже чуял какую-то странность в поведении местных жителей.

Мы прошли по центральной улице и вскоре встретили чайную на углу. Внутри собралось около десятка крестьян, которые неторопливо распивали чай и вели непринужденную беседу. На вошедшего самурая и его спутников не обратили никакого внимания, как будто к ним каждый день самураи заходят.

К нам подскочила кланяющаяся служанка, которая согнала двух крестьян и предложила нам место неподалеку от окна. Крестьяне с неохотой повиновались. Хоть протестовать не начали и то ладно. В чайной витал резкий запах куркумы. Я поблагодарил служанку за подобную заботу и заказал на всех острую курицу, кусочки маринованной рыбы, закуски к ней и сладкие рисовые булочки.

Откуда деньги? Всё от того же Ногути Такаюки. Мы взяли у него мешочек в долг и теперь монетки позвякивали на поясе Норобу

Когда же пожилая женщина нам принесла заказ, то Норобу придержал её за рукав и сунул незаметно пару медяков в ладошку:

— Подожди, красавица, мы тут впервые, но уже обратили внимание на то, что люди этой благословенной деревни ходят очень грустные. В чайную стекаются все новости — уверен, что ты знаешь причину их грусти.

Монеты из ладони служанки словно испарились. Она наклонилась, как будто поправляя тарелки на столе и негромко проговорила:

— Причина грусти в том, что в нашей префектуре Гифу завелись призраки. Поговаривают, что их целый десяток и они двигаются очень быстро. И убивают призраки в основном богатых людей. Уже четверых богатых самураев нашли мертвыми в их домах.

— А что же сёгун и местный дайме? — спросил Норобу.

— У сёгуна и дайме нет времени на такие мелочи, — словно заученный текст произнесла служанка. — Говорят, что это дело самураев. А кто мы такие, чтобы противоречить слову власти?

— Это да, — кивнул я. — Владетели заняты более великими делами. Пусть они будут здоровы и счастливы.

Мне показалось что лицо женщины чуть искривилось, как будто она собралась плюнуть мне в тяван с чаем.

Наверное показалось. Женщина поклонилась и отправилась было к другим посетителям, когда я спросил:

— А может вы что-нибудь слыхали о молодом и озорном тануки? Мы его разыскиваем…

— Ох, молодой господин, нам и своих ёкаев хватает, — покачала головой женщина. — Как распахнулись врата Дзигоку, так и не знаем — куда бежать. И уходить страшно, и на месте оставаться боязно. Говорили, что в полях завелись какие-то чудовища, похожие на змей…

— Ну, насчёт этих можете уже не беспокоиться, — хмыкнул Норобу. — Красавица, если не видела нашего вихрастого друга, то мы не смеем тебя задерживать…

После таких слов служанка с поклонами удалилась.

— Мда, вот только призраков нам не хватало, — сказал я Норобу, который так активно взялся за рис, что появилась реальная угроза остаться голодным.

— Мы мофем поефь и пофти ночефать фа дерефню, — пробубнил Такаюки с набитым ртом.

Он моментально успел понять, что с Норобу за столом хлебальником не щелкают, поэтому начал запихивать в себя всё, что перед ним лежало.

Нет, ночевать в поле мне не улыбается. Если мы справлялись с якудзой, боссами полиции, а также дзёнинами кланов ниндзя, то неужели не справимся с какими-то призраками?

— А также стоит учесть, что по ночам в окрестностях можно попасть на нурэ-онна, — хмыкнул Норобу, которому тоже не очень хотелось спать под открытым небом.

— Да-да, друг Такаюки. Мы сейчас покушаем и отправимся за город. Прямо в объятия голодных нурэ-онна. Вот они будут довольны, что мы кушали именно острую курицу, — поддержал я сэнсэя.

— Почему это? — остановился Такаюки.

— Потому что всем известно, что нурэ-онна обожают курицу и в первую очередь нападают на тех, кто поел эту вкуснятину.

— Тогда кушайте больше, господин Такаги, — Ногути подвинул тарелку ближе ко