Виктор неторопливо пересек комнату и остановился у дивана, на котором сидела Эми.

— Гм, недурно. — Он одобрительно кивнул, слушая, как она подбирает мелодию. — Работаешь над чем-то новым?

— Вроде того, — пробурчала Эми, не взглянув на него.

— Твоя мать накормила меня сытным завтраком. — Он довольно погладил себя по животу. — Пожалуй, жить на ферме не так уж плохо.

Эми поморщилась.

— С фермы только яйца, бекон и хлеб — из ближайшего супермаркета. Обычно мама печет хлеб сама, но сейчас она повредила ногу.

— Что-то мы сегодня утром придираемся к мелочам.

Эми все больше раздражала его покровительственная манера.

— Я всего лишь честна, — возразила она. — Если ты еще не заметил, я занята. Если у тебя нет ничего срочного…

Виктор сел рядом с ней на диван. Эми все-таки пришлось на него посмотреть. Одет он был как всегда безупречно, серые брюки с серебристым отливом отлично гармонировали со светло-серой рубашкой и с темно-серыми ботинками ручной работы. Самый подходящий наряд для прогулок по ферме!

Перехватив ее оценивающий взгляд, Виктор пожал плечами и тихо заметил:

— Никогда не поздно научиться.

Эми не стала притворяться, будто не поняла.

— Вот только зачем? Ты здесь долго не задержишься.

Она встала, чтобы убрать гитару. В облегающих синих джинсах и в голубой футболке Эми казалась очень худенькой.

— Неужели ты все еще сердишься? — протянул Виктор. — Я же не упрекаю тебя, что ты загуляла с этим американским ковбоем.

Эми задохнулась от возмущения.

— Во-первых, я не загуляла, как ты выражаешься, а во-вторых, даже если так, ты не имеешь никакого права меня упрекать, и сам это знаешь!

Виктор понизил голос до проникновенного полушепота:

— Эми, я просил тебя выйти за меня замуж.

— Эми? — переспросила она насмешливо — Виктор не раз заявлял, что не желает звать ее этим детским именем. — Ты-то просил, только я тебе отказала.

Он посмотрел ей в глаза.

— Ты тогда была на меня сердита…

Еще бы ей не рассердиться! Вернувшись в их общий с Виктором номер, Эми обнаружила там рыжеволосую девицу, одетую в одно только банное полотенце.

— Что ж, сейчас я уже не сержусь, но мой ответ по-прежнему нет!

— Знаешь, Эмбер, — насмешливо протянул Виктор, — ты становишься капризной, как настоящая примадонна.

Эми покраснела от гнева. Виктор тем временем продолжал:

— А еще ты постепенно превращаешься в то, что называют занозой в заднице!

— Ты… я… — От возмущения Эми не находила слов.

— В чем дело, Эмбер? Неприятно слышать правду о себе?

Неужели это правда? — ужаснулась Эми. Неужели я и впрямь начинаю уподобляться тем эгоистичным занудам, которых много раз встречала на всевозможных приемах и вечеринках? Людям, которые говорят только о себе, которых ничто, кроме собственной карьеры, не интересует?

— Эмбер, мне нелегко говорить тебе такие вещи, — продолжал Виктор, пододвигаясь к ней ближе. — Но кто-то должен это сделать.

И он готов взять на себя эту миссию, поняла Эми, потому что получает от нее удовольствие. Но сейчас ей важнее было знать другое: не стала ли она одной из звезд, уверовавших в то, что говорит о них реклама, и потерявших связь с реальностью?

Эми всмотрелась в красивое лицо Виктора, однако его выражение оставалось непроницаемым.

Нет, она не такая, скорее уж сам Виктор эгоцентричен и думает только о себе! Ради достижения своих корыстных целей он, пожалуй, даже готов ей солгать…

Эми скривила губы.

— Неплохая попытка, Виктор, на несколько секунд тебе почти удалось вернуть мое доверие, но все-таки ты промахнулся. — Она встала и посмотрела на него сверху вниз. — Этот разговор помог мне принять окончательное решение. С этой минуты не назначай для меня никаких встреч, не заключай никаких новых контрактов. У меня другие планы на будущее.

— Я тебя уже предупреждал, ты не можешь просто так исчезнуть на год! — прошипел Виктор. Он подался вперед и буравил Эми злобным взглядом. — Публика тебя забудет!

— Осторожнее, Виктор, ты теряешь свое хваленое обаяние.

— К черту обаяние! — Он стремительно вскочил.

Эми не дрогнула.

— Что ж, я не против. — Она упрямо задрала подбородок. — У нас с тобой заключен контракт сроком на пять лет, который может быть возобновлен по обоюдному согласию сторон. Срок истекает через три месяца, одновременно с окончанием моего европейского турне. После этого наши пути разойдутся, как в личном плане, так и в профессиональном.

На скулах Виктора выступил румянец. Скрывая свою ярость, он глумливо осклабился и прошипел:

— Ты без меня и полугода не протянешь!

Еще несколько секунд назад Эми била дрожь, ей даже пришлось обхватить себя руками, чтобы Виктор не заметил, в каком она состоянии. Но, после того как заявление было сделано, она ощутила странное умиротворение. Ей, в основном, нравилась жизнь, которую она вела последние пять лет, причем три года из них она находилась на самой вершине музыкального Олимпа. Но в последнее время живые концерты проходили все реже. Эми все меньше общалась с публикой, ради которой в конечном счете и пела, все больше времени отнимали выступления во всевозможных ток-шоу и в телепередачах, запись пластинок, Виктор все глубже втягивал ее в шоу-бизнес в ущерб собственно творчеству.

Пауза затягивалась, Виктор не выдержал первым.

— Это я сделал тебя тем, что ты есть!

— А вот это уже наглое вранье! — Эми покачала головой. — Не спорю, ты мне помогал, направляя мою карьеру, и за это я тебе благодарна…

— Если так, то ты выбрала довольно странный способ выразить свою благодарность.

Эми изогнула бровь.

— Виктор, я тебе благодарна за помощь, но не ты же дал мне мой голос…

— Но и не эти двое простаков-фермеров! — Виктор кивнул в сторону дома.

Глаза Эми предостерегающе сверкнули.

— Ты слишком далеко заходишь!

Он недобро усмехнулся.

— Почему? Потому что посмел заикнуться, что Андерсоны не твои настоящие родители?

У Эми больше не дрожали руки, она стиснула кулаки, едва сдерживая гнев, но все-таки сумела совладать с собой, так как понимала: Виктор как раз и пытался вывести ее из равновесия. Однако он избрал неверный путь, если рассчитывал оскорбить ее упоминанием о родителях. Эми никогда особенно не переживала из-за того, что ее удочерили, Магда и Тед любили ее, как родную, даже самые лучшие биологические родители не смогли бы дать ей больше тепла и доброты, веры в себя, позволившей ей шесть лет назад вылететь из гнезда и отправиться в самостоятельный путь.