Друзья поздоровались.

— Ну и житуху ты себе устроил! — заметил Михаил Анатольевич, глядя на Дину, сидящую рядом с Константином Константиновичем, на книгу в ее руках и на свертки с едой на тумбочке.

— Надо было вместо меня на стремянку лезть! — засмеялся Константин Константинович. — Но теперь уже не уговоришь поменяться! Теперь все верхолазные работы только мои!

— Да, за мной некому было бы вот так ухаживать. — Михаил Анатольевич с улыбкой посмотрел на Дину.

Дина улыбнулась в ответ, опустила глаза и сказала:

— Я выйду ненадолго. — Она почувствовала, что друзьям нужно поговорить наедине.

Оставив книгу, Дина вышла во двор и села на скамейку около входа в отделение.

«Почему так хорошо?» — думала она.

«Может быть, потому, что ты чувствуешь свою необходимость, полезность?» — ответил вопросом на вопрос давно запропавший куда-то Внутренний Голос.

Дина очень обрадовалась — ведь друг ее не появлялся с того самого момента, когда она пренебрегла его советом и зашла на главпочтамт, чтобы позвонить Константину Константиновичу. Он не появился даже в такое трудное для Дины время, как пребывание в полном неведении — где Константин Константинович и что с ним…

«Не знаю, — ответила Дина, — может быть… Только это, наверное, не очень достойно: испытывать радость… удовлетворение оттого, что кому-то плохо…»

«Ну-ка, ну-ка! Поподробнее!»

«Ну, если бы Константину Константиновичу не было сейчас тяжело, он бы не нуждался в моей помощи… Стало быть, в конечном счете я радуюсь оттого, что ему плохо?..»

«Ты правильно рассуждаешь… Очень полезно рассуждаешь, — сказал серьезно Динин собеседник. — Очень полезно для твоей души. — Он немного помолчал. — Нет, ты не извлекаешь выгоду для своих чувств, пользуясь его положением. Ты могла бы первым делом подумать о том, что тебе просто хорошо рядом с ним, и не вдаваться в подробности его положения… А ты все же сначала подумала о его страданиях. У тебя большое сердце, девочка».

«Правда?.. — Дина смутилась. Чтобы сменить тему, она спросила: — Скажи мне… почему ты тогда «не советовал» мне звонить Константину Константиновичу… Костеньке?»

«А ты не догадываешься?» — спросил Внутренний Голос.

«Нет», — простодушно призналась Дина.

«Очень просто: я хотел уберечь тебя от лишних переживаний».

«То есть ты знал, что Константин Константинович мне не ответит, потому что лежит в больнице?!..»

«Именно».

«Так ты все знаешь?..»

«А ты сомневалась?» — улыбнулся Внутренний Голос.

«Ммм… Я догадывалась, но не была уверена…»

«Тебе пора…»

Дина обернулась на вход в отделение, в сторону которого, как ей совершенно отчетливо показалось, кивнул Внутренний Голос, притом что кивнуть он ну никак не мог…

Из дверей вышел Михаил Анатольевич и подошел к Дине.

— Дина… Дина Александровна, пожалуйста, выслушайте меня… и не возражайте…

Дина выжидающе посмотрела на Михаила Анатольевича. Тот мялся и не знал, как начать разговор на щепетильную, по всей видимости, тему.

— Короче, — сказал он, наконец, решительным тоном, не допускающим возражений. — Вот вам… — Он достал из нагрудного кармана пиджака несколько сложенных пополам десяток и вложил их в Динину ладонь.

Дина засмеялась:

— Я уж и не знала, что подумать… А это… это очень кстати, Михаил Анатольевич… — кивнула она на деньги. — Честно… — Она посмотрела на него и добавила: — Мои уже начали заканчиваться… А в долг попросить не у кого.

— Вот и замечательно! — вздохнул с облегчением Михаил Анатольевич. — Я вам на днях еще выдам. И продуктов хороших привезу. Вы где живете?

Дина назвала адрес тети и ее телефон. Михаил Анатольевич записал все это в маленькую записную книжечку — очень необычную, Дина таких не видела прежде, — попрощался и направился к своей «Волге», стоявшей за воротами больницы.

Дина вернулась в палату.

— Все в порядке? — спросил Константин Константинович.

— Вы про деньги?

— И про них тоже. — Он смотрел на Дину выжидающе.

— В порядке. — Дина опустила глаза. — Это оказалось очень кстати. — Она посмотрела на Константина Константиновича. — Или мне следовало кривляться… отказываться?..

Он взял ее за руку. В глазах его снова появился огонек удивленного восхищения.

— Нет, конечно нет.

Константин Константинович заметно посвежел, доктор сказал Дине, что процесс выздоровления идет хорошими темпами и скоро будет можно… нет, нужно вставать с постели и начинать ходить.

И теперь они с Диной все больше времени стали проводить на воздухе, во дворе больницы. Стояло теплое солнечное лето. Не было изнуряющей жары, деликатные дожди вовремя орошали природу, и зелень благодарно и радостно заполняла собой все вокруг.

Дина и Константин Константинович уходили обычно в глубину сада, в зеленую некошеную траву, подальше от стучащих костяшками домино активных больных и от не слишком активных больных, сидящих на лавочках с транзисторными приемниками у уха и слушающих кто футбольный репортаж, кто симфонический концерт, а кто последние известия. Константин Константинович сидел обычно в матерчатом полосатом шезлонге — вытянувшись, почти лежа, так было удобно его замурованной в гипс ноге, — рядом на невысокой скамеечке сидела Дина и читала ему книги. Когда очередная книга заканчивалась, Дина спрашивала:

— Что вам теперь почитать?

— Ваше любимое, — отвечал Константин Константинович.

— А вам не надоест? Это я могу читать Хемингуэя без конца.

— Нет, никогда! — отвечал он с такой искренней улыбкой, что не поверить было невозможно. И добавлял: — Благодаря вашему любимому писателю я все лучше узнаю и понимаю вас.

Дина улыбалась в ответ:

— Хотела бы я почитать вашего любимого писателя!

— О-ох… — вздыхал Константин Константинович, стыдливо потупив взор. — У меня такового просто нет. Я же, кроме обязательной школьной программы, ничего не читал… А сейчас все мое чтение состоит из специальной научной литературы, до романов руки не доходят…

— К тому же, — говорила Дина, — романов вам и без художественной литературы хватает…

Константин Константинович смеялся, брал Дину за руку и говорил тоном легкой укоризны:

— Нехорошо попрекать вставшего на праведный путь его неправедным прошлым, Дина Александровна… А?..

— Ой ли?.. — улыбалась Дина, глядя ему в глаза.

— Вы мне не верите?! — возмущался Константин Константинович картинно. — Чем?.. чем мне доказать вам мои благие намерения?..