Если бы Кэнби писал свою статью после того, как посмотрел первый эпизод второго сезона «Клана Сопрано», пылу бы в нем, вероятно, поубавилось. «Мужчина заходит в кабинет психотерапевта» — это увлекательный, но в целом довольно неловкий эпизод, чьи достоинства и недостатки рождены необходимостью быть многосерийным телешоу, а не «мини-сериалом» или «мега-фильмом». Перефразируя слоган канала, «Клан Сопрано» — это не просто HBO, это телевидение, и ему приходится иметь дело с тем, что профессиональные телесценаристы называют «поддержанием хозяйства». Стремительная эволюция героев в рамках сюжета должна изменить сериал, но не затронуть те его черты, к которым привыкли зрители; в противном случае придется придумать, как вернуть полюбившегося аудитории героя так, чтобы это выглядело правдоподобно[81]. Искушению принять смелое решение часто сложно противостоять, потому что писать, снимать, играть и монтировать такие сцены — истинное удовольствие для всех. Впоследствии сценаристы могут обнаружить, что потеряли своих самых преданных фанатов или загнали себя в рамки, выйти из которых придется ценой потери важных персонажей или неоднозначных сюжетных ходов.

Это и случилось с последними двумя эпизодами первого сезона «Клана Сопрано». Сначала никто не переживал по этому поводу, потому что все были заняты рутинными задачами, связанными с производством. К тому же, как вспоминал потом Чейз, он не ожидал, что сериал продержится больше одного сезона. Однако с началом второго сезона «Клан Сопрано» сценаристам, а затем и зрителям, стало ясно, что самая сложная задача — сделать из этого шоу продолжительный сериал.

В конце первого сезона дядя Джуниор — формальный глава мафии и самый опасный противник Тони — оказался за решеткой. Обнаружились интриги, которые Ливия плела за спиной у своего сына. Гангстеры и члены семьи Сопрано уже обсудили тайны, стоявшие за их враждой. В последней серии Тони приехал в «Грин Гроув» с намерением убить свою мать, но передумал, когда увидел, что она пережила (или сымитировала) инсульт. Стукач в банде был обнаружен и устранен, но другой подозреваемый — Биг Пусси — исчез. Мелфи, главный проводник мыслей и переживаний героя и наиболее этически приемлемый персонаж, вынуждена была временно приостановить свою практику. Терапия Тони перестала быть секретом, и вскоре о ней будут знать все, так что Тони сложнее станет угрожать врагам и добиваться выгодных условий. И, разумеется, Семье необходимо искать новые источники дохода.

Солидный набор проблем для сценаристов. Тот факт, что нам эти проблемы известны, придает первому эпизоду второго сезона оттенок самоиронии, словно сериал подсчитывает накопившиеся трудности с помощью последовательности сцен.

К счастью для шоу и для нас, в этой серии присутствуют замечательные саундтреки. Поздняя классика Фрэнка Синатры «It Was a Very Good Year» звучит в конце первой сцены, когда группа молодых людей, включая азиата, притворяющегося Кристофером Молтисанти, сдают экзамен на брокера: режиссер Аллен Коултер путешествует по миру «Клана Сопрано» в манере, напоминающей финал «Маменькиных сынков» Федерико Феллини[82].

Автор песни вспоминает свою жизнь как серию небольших зарисовок, относящихся к разным возрастам; слова дополняют циклическую форму кино- и теленарратива. Мы видим Ливию на больничной койке. Она бросает на нас короткий и вызывающий взгляд, ломающий четвертую стену. Тони играет в карты в офисе «Бада Бинг», а затем принимает деньги от капитана Рэя Курто (Джордж Лорос), которого Тони приметил в качестве потенциальной замены Джеки Априлу-старшему в начале первого сезона. Дядя Джуниор в оранжевой робе шагает в колонне других заключенных: когда-то могущественный гангстер теперь стал одним из многих. Камера двигается по синусоиде, начинающейся с затылка Энтони-младшего, смотрящего в зеркало на свое теперь уже заметно повзрослевшее лицо с массивной челюстью (а Синатра тем временем вспоминает себя в двадцать один год). Мелфи принимает пациентов. Поли Уолнатс механически занимается сексом с неизвестной женщиной, которая (судя по стеклянному фону, высоким каблукам и ненастоящей груди) может быть танцовщицей из «Бада Бинг». ФБР (воплощенное исключительно в руках, двигающих карточки на доске) пытается восстановить реальную иерархию Семьи[83]. Мечтающий о карьере сценариста Крис с заметным интересом смотрит кульминацию гангстерского фильма 1948 года «Риф Ларго»[84], а затем камера показывает нам не компьютер или блокнот, а дорожку кокаина[85]. Сильвио покупает новый костюм и ботинки. Тони учит Медоу водить (а Синатра поет о поездках в лимузинах с женщинами из высшего общества). Переход от этой сцены к сцене с Ириной, оседлавшей Тони (пока Фрэнк поет о девушках-шоферах), подчеркивает его двуличность и выглядит так, словно сразу после поездки с Медоу Тони отправился прямиком к своей любовнице.

Затем, когда Синатра начинает рассказывать об осени своей жизни, мы видим семейную сцену Тони и Кармелы. Неверный муж тайком крадется домой ночью, избавляясь от вещей, которые могут его выдать, и забирается в кровать к жене. Кармела наблюдает за Тони, притворяющимся спящим. Он открывает глаза, встречает ее взгляд… Кармела переворачивается на другой бок — очевидный жест упрека. Кроме того, это напоминает первый диалог с Кармелой в пилотном эпизоде, когда она намекает на неверность Тони двусмысленной ремаркой. «Я рано сегодня приду с работы», — говорит он. «Я не о работе», — отвечает она.

И начинается эпизод, первая сцена которого напоминает подводку к шутке: Тони идет взять себе газету, как он делает всегда, и видит Пусси, который ждет его в конце подъездной аллеи. Тони приводит его в подвал, как тогда, когда начал догадываться, что Джимми Алтьери — стукач. Их воссоединение проходит очень неловко. Пусси настаивает на том, что его проблемы со спиной — не выдумка, и ругает Тони и его людей за то, что приравняли его слабость к предательству. Тони обнимает Пусси, но затем разрушает теплоту момента, когда слишком активно начинает трогать его руками, ища прослушку (и она на нем есть).