– Это не секта в прямом смысле слова, – пробормотал Максим сквозь стиснутые зубы.

– С тобой все в порядке? – спросил старший, встревоженно поворачиваясь к нему.

– Неважно себя чувствую, но это пройдет: легкая паническая атака.

Максим отвел взгляд, закрыл глаза и представил свой кубик Рубика. Он мысленно изучал его, прикидывая различные варианты, как сложить головоломку, используя минимум манипуляций. Пульс немного замедлился, судорожное дыхание стало спокойнее.

– Сама секта, – начал он, – называется Дети Гайи, но сейчас мы едем в один из их филиалов. Он основывает свою деятельность на тех же принципах, но держится немного особняком. Логотип на карточке, найденной у нашего неизвестного, принадлежит одному из их центров поддержки.

Борис несколько секунд ждал продолжения, потом бросил:

– Поподробнее.

Максим приоткрыл окно и сделал несколько глубоких вдохов. Ледяной воздух снаружи принес облегчение.

– Треугольник с буквой G в середине – это центр для зависимых. Нечто вроде группы Анонимных Алкоголиков, если тебе так понятнее. Секта использует его как форпост, чтобы рекрутировать новых членов. Для тех, кто приходит к ним, нуждаясь в поддержке, все бесплатно – они полностью берут тебя под крыло. В дальнейшем те, кто послабее духом, заканчивают в рядах Детей Гайи.

– Наш неизвестный, возможно, у них побывал – я же говорил, что он торчок.

Новая волна жара.

– Не исключено, – сказал Максим, пытаясь справиться с панической атакой.

На лицо Бориса легла тень.

– Ты уверен, что тебе лучше?

– Езжай дальше… там посмотрим…

У Павловски была еще куча вопросов, но он решил пока оставить напарника в покое. Похоже, упоминание об этой секте будило в Максиме болезненные воспоминания, и по мере приближения к цели он впадал во все больший ступор.

Они съехали с главного шоссе, идущего вдоль озера, и оказались в зеленом туннеле, образованном рядами деревьев, которые, склоняясь, словно приветствовали машину. Опавшие листья тучей разлетались из-под колес. Дорога теперь вилась по полям. Когда они миновали первую ограду – там, где в топкую почву были вбиты два деревянных столба с выгравированной на каждом буквой G, – Максима затошнило. Горло сжалось, удары сердца отдавались в висках, желудок сводило спазмами.

Черный «форд» замедлил ход, приближаясь к будке со шлагбаумом. Охранник переминался с ноги на ногу и дышал в ладони, пытаясь хоть немного согреться, Павловски опустил стекло и обратился к парню:

– Здравствуйте, мы из следственной бригады Анси и хотели бы поговорить с кем-нибудь из руководителей.

Он помахал карточкой, найденной у подозреваемого. Сторож сложил ладони ковшиком и снова подул, прежде чем заговорить.

– Это в шале справа. Припаркуйтесь там возле, я вызову к вам кого-нибудь, – сказал он самым спокойным тоном.

Борис почти удивился любезности, с какой их приняли, и не заметил, до какой степени плохо его пассажиру. На лбу у того проступили крупные капли холодного пота, нижняя челюсть лихорадочно подергивалась.

Когда машина припарковалась на стоянке перед деревянным зданием, Максим поспешно высунулся из салона, и его вырвало на гравий.

Павловски метнулся к бардачку и выхватил оттуда упаковку бумажных носовых платков. Его напарник смежил веки в знак признательности.

Через несколько секунд из шале вышла пожилая женщина. На ней был серый шерстяной свитер грубой вязки и потертые брюки. Седые волосы были наспех собраны на затылке в пучок. С первого взгляда Борис не смог определить ее возраст. Почти ангельское лицо казалось нежным, будто у девочки-подростка, но скверная одежда изрядно старила ее.

Стоило Максиму глянуть на нее, как он резко выпрямился и захлопнул дверцу. В его глазах читался ужас.

Женщина улыбнулась и скрестила руки на груди.

– Я… Я не могу, Борис… Мне очень жаль, иди без меня, – залепетал он, задыхаясь.

Павловски заворчал, выбираясь из машины.

Максим уткнулся лицом в ладони. Сбившееся дыхание и пульсация крови в голове не позволили ему расслышать разговор. Он развел пальцы и увидел, как Павловски показал свое удостоверение, а потом визитку, которая и привела их сюда. Последовали покачивания головой и сокрушенные улыбки. Женщина по-прежнему держала руки скрещенными на груди – верный знак, что слова жандарма не возымели никакого эффекта. Как всегда с этими людьми, да и вообще с любыми религиозными адептами, диалог зашел в тупик, подумал Максим. Как заставить услышать что-либо человека, который верит в некое высшее существо, в искупление после смерти, в незримую руку, ведающую всем? На месте Бориса он плюнул бы ей в лицо. Его терпимость заканчивалась там, где начинались догмы. Даже при самых благих намерениях в мире и несмотря на медовые речи о всеобщем братстве, верующие явно испытывали чувство превосходства над неверующими. Во все времена были и есть те, кто считает себя носителями истины, и те, кто остается слеп, причем гармония между ними невозможна, в этом Максим был уверен. И это подтверждалось его шрамами.

Женщина вдруг затрясла головой и стала отступать к своему логову, пятясь, как самка богомола, как еще не насытившаяся черная вдова.

Гравий заскрипел под шагами взбешенного Павловски.

– Они не желают разговаривать ни с кем, кроме тебя! – взревел он, едва открыв дверцу.

Максим представил, что ему придется проникнуть внутрь этого проклятого места и общаться с адептами секты, и эта перспектива подействовала, подобно кинжалу, медленно входящему в плоть.

– Исключено! – выкрикнул он.

– Похоже, тебе лучше? Чтобы оспаривать приказ, силы у тебя есть!

– Ты приказываешь мне пойти поговорить с ними? – спросил Максим, нахмурившись.

Борис рассвирепел. Он шумно выдохнул.

– Послушай, Максим, мы ведем уголовное расследование, на кону четыре потенциальные жертвы, у нас нет времени на твои духовные метания. Если ты не в состоянии выполнять свою работу, я немедленно попрошу Ларше отстранить тебя от дела.

Он запустил руку в карман куртки и вытащил мобильник.

Кровь у Максима кипела – он был не в состоянии расшифровать, не блефует ли тот.

Он протянул руку, останавливая Бориса, и уже спокойнее сказал:

– Погоди.

Борис опустил мобильник и посмотрел ему прямо в глаза, как бы ожидая объяснений.

Коллега молча выдержал его взгляд, поэтому Павловски решил прервать затянувшуюся паузу:

– Я не понимаю, почему Ларше включила тебя в мою опергруппу, ты явно не тянешь!

Максим прикусил щеку, чтобы сфокусироваться на боли. Медный вкус крови быстро распространился во рту.

Единственная причина, по которой Ассия снизошла к его просьбе и подключила его к делу, заключалась в том, что только он имел возможность проникнуть в лоно Детей Гайи. Если она узнает, что он даже не смог заставить себя вылезти из машины, то мигом отправит обратно к психиатру и в долгосрочный отпуск.

Рана снова открылась, но