и доведения до ума такой штуки обходилось недешево и занимало кучу времени. Но усилия того стоили.

Поэтому «Туман». Ну а после пора начинать думать куда двигать дальше. Стоило заканчивать с сидением в лесу и по-настоящему осваиваться в новом мире.

Глава 11

11.

— Ннн-ооо, пошли родимые! — прицокнул я, помедлил и чертыхнулся.

Левая лошадь послушно перешла на бодрый шаг, а вот правая вновь замедлилась, проявляя строптивый характер. Не нравилась ей быстро идти, даже когда это позволяла дорога.

За флегматичный характер первая лошадь получила у меня прозвище Буренка, вторая за дурной нрав — Тормозуха. Но надо признать обе в целом неплохо выполняли свои обязанности, везя меня и повозку по старому торговому тракту. Лучше так, чем идти просто пешком.

Шел третий день путешествия. Моросил мелкий противный дождь, похолодало. Погода все больше напоминала раннюю осень. Пришлось переодеться, избавившись от неподходящих туристических шорт и футболки. Больше всего жалко было расставаться с легкими сандалиями, местная обувь оказалась жутко неудобной и тяжелой. Но выбора нет, либо так, либо привлекать к себе внимание, выбиваясь из привычного фона.

В целом оделся основательно: рубаха, штаны, сапоги, легкий кожаный нагрудник, поверх плотный плащ с глубоким капюшоном, который весьма пригодился в дождь. Сидя на козлах, держа в руках поводья, я ощущал себя достаточно комфортно, чтобы не жаловаться на разыгравшуюся непогоду.

Доспехи одевать не стал, слишком тяжелые, нет привычки, сноровки и опыта, будут только мешать. Но зато большую часть забрал с собой, решив не оставлять добро гнить в подземелье разрушенного форта, куда в основном снес бочонки с Синей водой, занимающих большую часть груза погибшего чародея.

Так же в повозке лежали найденные на нижних уровнях имперского форпоста зачарованные книги. В сумке покоились записки Сандара и несколько особо редких ингредиентов.

Отдельно находились деньги, которых оказалось неожиданно много. Найденные у погибших наемников и напавших на них разбойников, они представляли приличную по местным меркам сумму. Монеты разного достоинства приятной тяжестью оттягивали кошелек в виде кожаного мешочка. Сотня серебряных монет, два десятка золотых (золото было у Сандара, похоже заклинатель рассчитывал на долгое путешествие и заранее подготовился), медных без счета. Если сложить вместе, то выходило весьма неплохо, как минимум с голоду не помру.

Наличие хорошей суммы денег на первоначальном этапе подготовки к путешествию даже вызвало мысль отказаться от найденных на поля боя трофеев. Но жадность взяла свое, заставив с кряхтением заняться погрузкой нелегких оружия и доспехов, как железных, так и кожаных, которых оказалось неожиданно много.

— Ннн-ооо, пошли родимые! — Тормозуха сбавила шаг, снова пришлось ее подгонять. Упрямая животина не желала держать темп. Не складывалось у меня с гужевым транспортом.

— Две лошадиные силы, блин, — подобрав поводья за один конец, другим хлестнул по крупу вредной скотины. Помогло, лошадь прибавила в скорости. Ненадолго скорее всего, но с дурной хоть шерсти клок, тащиться по лесу уже надоело.

Приходилось обедать в полевых условиях, ночевать под открытым небом, терпеть ночной холод и понимать, что в ближайшее время ничего лучшего не предвидится. Если бы не сущность тени, я бы скорее всего просто не выдержал.

В свое время Га-Хор Куэль Ас-Аджар мог неделями вести жизнь изнеженного аристократа. Вино, красивые женщины, изысканные блюда, шелк и атлас в постельном белье, купальня с горячей водой, просторные апартаменты, обставленные дорогой мебелью. Все это для него было не в новинку.

Но в то же время, при необходимости имперский заклинатель легко мог обходиться малым, живя с простыми солдатами, питаясь с ними из одного котла, оставаясь неприхотливым в быту, как аскет. Для него это не было необычным и всегда в первую очередь проявлялось исключительно с точки зрения философии мар-шааг.

Надо для тренировки быть по шею в грязи? Значит так будет. Все для усовершенствования навыков. Придется терпеть лишения и питаться мерзкой едой? Неважно, если это поможет взойти на очередную ступень могущества.

Кстати, об этом.

Не покидая, козел и не отпуская поводья, я вытянул правую руку в сторону от дороги, вызывая из глубин сознания Сумеречный круг. Колдовское колесо с заклятьями послушно проявилось перед мысленным взором, вспыхнуло на секунду лиловым огнем и зависло в воздухе, невидимое никому, кроме заклинателя.

— Пиф! — сказал я, картинно изобразив пальцами выстрел из пистолета.

Ветка проплывающего мимо дерева хрустнула и послушно развалилась на две половинка. Меньшая упала на сырую землю, разбрасывая с листвы капли дождя, большая осталась торчать огрызком из ствола.

«Иконка» Когтя-кинжала в Круге потускнела, показывая истощение заряда. Конечно, никакая это была не икона, скорее объемная сфера, заключенная во внутренний круг колдовского символа, но иногда было приятно вспоминать термины из прошлой жизни.

— Паф, — тут же без паузы сказал я, наведя указательный палец на ложбинку между деревьев.

В воздухе словно разорвалась дымовая шашка. Белесая дымка накрыла небольшую площадь молочно-белым туманом. Метров десять в диаметре, не меньше.

К сожалению туман быстро рассеивался, и в этом был виноват не дождь, продолжавший моросить с неба. Жидкая консистенция дымовой завесы объяснялась исключительно слабостью самого заклинания.

Первый уровень ни на что не годился, разве что суеверных селян пугать вызванным «чародейством». И то не факт, что сработает. Деревенские как правило прагматичные, увидят, что дымка вреда не причиняет, могут за оглобли схватиться.

Первое применение второго изученного заклятье поначалу вызвало разочарование. Ругался за понапрасну использованное место в Сумеречном Круге. Коготь на фоне жиденького белесого облачка выглядел перспективнее в качестве потенциального средства атаки…

Хм… атаки… еще один всплывший элемент изменившегося сознания. Сергей Кровицкий никогда бы так не сказал, скорее применил бы обтекаемый термин типа «самообороны», но никак не атаки. Особой воинственности за мной никогда не водилось, тем более кого-то атаковать. Зато у древнего колдуна с этим полный порядок. Надо напасть, нападет. Убить — убьет. Без сомнений, без колебаний, ведомый лишь внутренними инстинктами природного заклинателя, адепта старинного философского учения, не терпящего в последователях проявления слабости.

— Секир башка и дело закрыто, — хмыкнул я, поймав себя на мысли о применении магии против других людей.

Не вызывало сомнений, если придется, пущу в ход не колеблясь. Не потому что хочу кого-то убить, а потому что так надо.

Га-Хор не любил причинять боль другим, но, если требовали обстоятельства, без колебаний шел на это. В том числе пытал. Без удовольствия, не получая наслаждение, как выполняя неприятную, но нужную работу.

Необходимая жестокость, так назывались в трактатах мар-шааг такие деяния. Похоже на наше меньшее