в этой какофонии звуков у меня сформировалась: нужно позвать на помощь. Что толку тут страдать в одиночестве, ведь на борту есть врач!

Со всем возможным усилием в таком состоянии сосредоточилась на том, чтобы открыть глаза. Это оказалось совсем непросто. Веки стали просто свинцовыми и не желали подниматься.

Наконец, я смогла приоткрыть их, но легче не стало. Перед глазами плясали цветные пятна, разливаясь то голубыми, то фиолетово-жёлтыми разводами. Да что же это такое?!

С досады удалось даже застонать, но никто не спешил спросить, что со мной?

Через пару минут стало чуточку получше, мельтешение перед глазами стало меньше, и я поняла, что смотрю на потолок гидропоники, где горят лампы, хоть и не все.

– Люди, – едва прошептала я, но ответа не было.

– Айтишка! – чуть громче, но в ответ раздалось какое-то грозное шипение или заикание, так и не пойму сразу.

Я попробовала приподняться, но быстро поняла, что это слишком поспешное решение, так как голова просто взорвалась болью. Со стоном упала обратно и отключилась, потому что голова не выдержала встречи с полом.

Очередное пробуждение вышло не в пример более приятным, так как боли не было. Даже как-то не верилось в это, и я осторожно попробовала пошевелить пальцами, потом рукой, затем ногу согнула и стукнулась обо что-то коленкой. Только тогда решилась открыть глаза, чтобы понять, что я лежу в реанимационной капсуле, а вокруг меня сидят остальные члены команды и что-то обсуждают, а видок у них потрёпанный.

Слышно мне ничего не было, так как капсула была полностью звукоизоляционной. При желании врача она, видимо, именно этот режим и включила. Однако мне очень хотелось бы знать, что произошло, так как этот сбор идёт явно не от хорошей жизни на корабле.

Я снова постучала по стеклу, так как мои манёвры остались незамеченными из-за напряжённой беседы.

Наконец, Настя увидела мои шевеления и ткнула в мою сторону пальцем. Вся команда в едином порыве уставилась на меня, а потом будто бы незаметно облегчённо выдохнула. Так что, мне было настолько плохо, что не чаяли выходить? Как-то страшно стало опять.

Марина подошла ко мне и что-то потыкала в мониторе, мне стало слышно окружающие звуки.

– Пока не выпущу, лежи там, а то только показатели стали приближаться к норме, – строго сказала она мне и вернулась на своё место.

Я не слишком-то и возражала. Мне было так хорошо, что я совсем не мечтала о возвращении того жуткого состояния, что привело меня сюда.

– Привет, – осторожно проговорила я, но голова никак не отреагировала, и я продолжила бодрее, – а почему тут собрание?

– Потому, Надя, – отозвался капитан, смотря на меня с нечеловеческой грустью, – что мы умудрились угодить в червоточину, отчего всем стало нехорошо, но тебе хуже всех, а теперь мы неизвестно где и пытаемся решить, что делать.

Видимо, что-то там с моим мозгом произошло, так как я даже не испугалась. Не знаю почему. Может, это реакция на стресс, может, радость, что я не умерла ещё, а также есть вероятность, что это из-за лекарств, которыми меня напичкали.

– Какие есть предложения? – решила сразу узнать о перспективах.

– Покружить вокруг, вдруг в ту же червоточину провалимся обратно, – мрачно отозвался инженер.

– Остаться на месте и посылать сигналы Земле, может, там что-то придумают, – сказал Перепелов.

– Нет, надо двигаться вперёд, ведь это такая возможность! – с азартом сообщил Быстров, даже на ноги вскочил. – Мы сейчас в новом секторе космоса, тут не было наших исследователей, это же просто фантастика! Нельзя упускать такую возможность!

– Вам бы только изучать, – мрачно вздохнул Громов, но как-то без злости, скорее по привычке.

Да уж, ситуация, скажем прямо, нетривиальная. Но как бы ни было, я была согласна с нашим геологом. Толку сидеть на месте? Мы же в исследовательской миссии, вот и давайте изучать, а сиденье в корабле в одной точке вселенной какое-то бесперспективное занятие.

Свои мысли я пока озвучивать не стала, чтобы не провоцировать споры.

– А сколько сейчас времени? – спросила я, так как посмотреть самой было очень неудобно.

– Десять, – сказал капитан.

– Вечера?

– Да. Поэтому предлагаю разойтись и дать Надежде время отдохнуть. Надо не принимать поспешных решений. Утро вечера мудренее. Давайте последуем заветам предков.

Все охотно поднялись и, попрощавшись со мной, вышли, только Настя задержалась в дверях, ей явно хотелось поговорить, но капитан даже и не подумал отойти, поэтому я махнула ей рукой, чтобы шла спать. Она прикусила губу, но ушла.

– Марина, ты тоже иди, – велел Дмитрий.

– Но я же слежу за Надеждой, – неуверенно сказала она.

– Сегодня я сам подежурю, – не поворачивая головы, отозвался он.

Гвоздёва посмотрела на меня, потом на него, проверила настройки и ушла, так и не проронив ни слова.

От его слов и взгляда у меня мурашки побежали по спине. Давящая тишина не предполагала, что разговор будет лёгким.

– Почему? – вот и всё, что он спросил, а у меня будто язык прилип к горлу.

Двумя словами и не опишешь суть всего происходящего.

Глава 21. Откровения

Глава 21. Откровения

И вот лежу я в этой капсуле такая разнесчастная, и не знаю, как в двух словах объяснить, почему я попёрлась в космический отпуск.

– Понимаешь, – начала я издалека, – я всё время работала, откладывала отдых и приключения на потом.

Капитан слушал молча, и от этого становилось не по себе.

– А потом мне внезапно стало плохо дома, страшно разболелась голова, носом кровь шла, в глазах двоилось. Вот я и обратилась в медицинский центр, думала, что-то подхватила, а оказалось, что нет. Мне сделали все анализы, посочувствовали и выдали страховку, предложив провести отпущенное время интересно. Ну вот я и подумала, что, если реклама не врёт, я успею посмотреть много интересного, ведь у меня появились на это финансы.

– Так что с тобой? – спросил Дима.

– Опухоль в мозгу теперь со мной, – грустно пошутила я. – но она не должна была меня беспокоить ещё пару лет, но эта червоточина, чуть наизнанку меня не вывернула.

– Нам всем было плохо, все потеряли сознание, но только у тебя такие последствия, что потребовалась капсула, у нас просто головная боль, она снялась уколом Марины за пять минут, – вздохнул