королевству, и хотя эти поездки казались увеселительными, они позволяли ему заявить права на подвластные ему территории и связать свое имя со многими важными местами во всех уголках королевства. Он также построил первую в Сиаме железную дорогу, пролегшую через Кэнг Кхой и обусловившую бурное освоение земель во многих близлежащих тянгватах. Он также покончил с рабством и реформировал систему управления страной, консолидировав все властные полномочия в центре, так что отныне все регионы королевства управлялись назначенным в столице чиновником. То, что раньше считалось вассальными государствами, внутренними и внешними провинциями, – получило новые наименования: округа, города, области, деревни, районы. Государственные и административные границы были укреплены, а старинные порядки объявлены вне закона во имя соблюдения суверенитета Сиама и обеспечения прочной независимости.

Так Кэнг Кхой стал ампхё, а прочие деревни – тамбонами. Однако Сиам уменьшился в результате новой демаркации наших границ. Не стало сиамских вассальных государств, живущих под постоянной угрозой со стороны Франции и Британии, которые считали нас дикарями, а самих себя – нациями, облеченными долгом цивилизовать нас. Король был вынужден уступить все бывшие колонии странам Запада. Сиам претерпел существенные реформы, но в ходе этих реформ лишился многих своих земель. Увы, трудно себе представить, чтобы этих перемен можно было избежать.

Перемены происходят, потому что Земля вращается, и мы должны меняться вместе с ней, вместо того чтобы сопротивляться. Такова природа Земли и скоротечности ее эпох. То, что некогда было высотой до неба, потом опускается вниз и тонет, словно в глубине океана. Суша сдвигается по мере того, как ядро Земли крутится слева направо. Буддизм воспринимает скоротечную природу Земли как присущую ей истину. Будда говорит, что в мире нет ничего постоянного и что страдают лишь те, кто идеализирует. Перемены на этих землях постоянны, даже король, который некогда был аватаром Бога, стал Пхра Чао Пхэндином. И поскольку престиж и процветание королевства обуславливались его землями, способы управления этими землями стали показателем цивилизованности каждой страны. Так и утвердился сперва монархический режим в Сиаме, а затем мы перешли к конституционной монархии.

Увы, если кого-то заставили замолкнуть, застыть на месте, они оказываются в путах сказаний, которые им рассказывают другие. Путешественники могут поведать истории, которые пережили сами, а вот оседлым жителям легче брать на веру чужие слова и сплетать из них новые сказания. Они рассказывают собственные версии чужих историй с уверенностью приливной волны, набегающей на берег. Когда ты привязан к одному месту, у такого положения есть свои недостатки: выдумки, что вы слышите, скорее всего, противоположны истине. И те, кто обитает внутри, болтают только о том, что снаружи, и те, кто обитает внизу, болтают лишь о том, что вверху. Что же до меня, то я толкую о вещах, которые постоянно движутся и меняются, при этом сама оставаясь неподвижной. Впрочем, это не пустая болтовня: в конце концов и я сама олицетворяю постоянные перемены. Да, я была проклята и стала камнем, но лишь на время.

Проклятье не испортило мою красоту. Я прославилась своей женственностью, чувственными изгибами. Я говорю об этом вовсе не из желания польстить себе, а потому, что это правда. Когда я превратилась в камень, мир перевернулся вверх тормашками. Ко мне приходили молодые пары за благословением, мне молились бесплодные, умоляя меня даровать им ребенка. Но могла ли я дать им то, чего они хотели: я, у которой не было ни детей, ни мужа? Но увы, они хотели в это верить, и было бы великим грехом опровергать их веру.

Хотя большинство приходили ко мне за благословением, были и такие, что приходили, дабы удовлетворить свои желания и нужды. Извращенцы трогали меня за разные места, гладили мои руки и ноги, ласкали мои груди. Моя шершавая каменная кожа от постоянных прикосновений стала гладкой, скользкой и сияющей. Я сияла, как никогда прежде.

Красота – вещь опасная. Неподвижность опасна. Быть предметом поклонения – быть способом исполнения людских надежд и мечтаний – это тоже опасно. Ведь никогда не знаешь, на какого рода желания и поступки ты можешь воздействовать. И откуда тебе знать, у кого добрые помыслы, а у кого злые?

И вот тот день настал: день, когда я снова стала человеком. И я исчезла с пляжа Кэнг Кхой, не оставив после себя ничего, кроме сказаний, которые рассказывали другие.

Той ночью сияние полной луны затмевало блеск звезд, затерявшихся в бездонном ночном небе, так что мой пляж был освещен так же ярко, как днем. Свинцовые воды реки Пасак безмолвно струились мимо. Но у меня было предчувствие. Что-то должно было произойти. Я это знала: что-то необычайное, что-то таинственное и вместе с тем предначертанное. Нечто наблюдало за мной сверкающими глазами – не человеческими и не звериными, но в которых соединились оба эти начала. Эти глаза излучали власть, могущество и силу. Внезапно все мое тело охватило лихорадочным жаром. Это было странно, очень странно. Я была заворожена, захвачена этой парой властных глаз.

Небо надо мной тоже изменилось. Темные тени набежали на лунный диск, затмевая его свет. Мало-помалу вся луна была проглочена целиком, и ее яркое сияние стало красным, как кровь. В этот момент что-то шагнуло из кустов вперед и направилось прямо ко мне. Я видела лишь белки глаз, пронзающий взгляд, который как будто излучала смолисто-черная фигура. Человек уставился на меня, воздев обе руки, словно в молитве, а затем тихо забормотал. Его бормотания становились все громче, превращаясь в нечто, похожее на звериный вой. Он то и дело останавливался, чтобы дунуть в мою сторону. Это произвело на меня странное ощущение: сначала я ежилась от холода, а потом загорелась жарким желанием. Его слова нежно ласкали меня, и я ощутила волну похоти.

В призрачной тьме лунного затмения я возжелала его со страстью, которая глубоко проникла в каждую из моих прошлых жизней. Его черная магия всосалась в мою память, точно паразит, и перестроила, пересобрала мое прошлое и мое отношение к нему. Пиявка этой магии не изменила всего: она завладела и преобразила лишь то, что было ей от меня нужно. Она внедрилась в глубины моей памяти. «Он – обещанное возвращение, – сообщил мне этот паразит. – Ведь он дал обещание – и вот он вернулся». Темные тени медленно высвободили луну из своих объятий, и сначала осветилось ярким светом все вокруг, а потом и знакомое мне лицо – его лицо.

Вода хлынула сквозь мое тело. Слезы брызнули из моих глаз и заструились по щекам. Он стоял прямо передо мной.

– Любовь моя! – вскричала я. – Как же долго тебя не