Таким образом, русской армии предстояло решать проблему Крыма самостоятельно. В ожидании нашествия к маю 1572 года на южном направлении собралось около 12 тысяч дворян, две тысячи стрельцов и 3800 казаков. Вместе с боевыми холопами и ополчениями северных городов набралось около 24—26 тысяч ратников. С учетом поволжских восстаний и возобновившейся войны со Швецией это был предел мобилизационных возможностей России. В то же время Даулат-Гирей легко мог вывести в поле свыше 60 тысяч всадников, не считая союзных ногайцев и черкесов. Таким образом, соотношение сил однозначно складывалось в пользу Крыма. Правда, на этот раз станичная служба вовремя предупредила о вторжении. Активно действовать она начала еще осенью 1571 года. Сторожевые заставы выжгли сухую траву на огромном пространстве между Донковом, Новосилью, Орлом и Путивлем. Таким образом, в Диком поле не осталось корма для татарских коней, и хан Даулат-Гирей волей-неволей вынужден был отложить выступление до «новой травы».

В апреле начались работы по обустройству главного оборонительного рубежа на Оке, так называемого «берега». В то же время на крымскую «украйну» выдвинулись первые русские полки. «Посошные люди» и местные крестьяне помогали ратникам укрепить «берег»: рыли траншеи, насыпали земляные валы, ставили частоколы. Напротив бродов и «перелазов» с русской стороны установили пушки.

Самым опасным направлением считалась прямая дорога на Москву со стороны Рязани. Ее прикрывал большой полк главного русского воеводы Михаила Воротынского. Ратники эти заняли позиции под Коломной. В составе полка было свыше восьми тысяч человек с «нарядом» и «гуляй-городом». Так называли передвижную крепость из толстых деревянных досок, сбитых в щиты. В промежутках между щитами располагались пушки, которые вели огонь по наступающему противнику. Стрельцы поражали врага прицельными выстрелами через бойницы. «Гуляй-город» мог стать опорной позицией линейного построения, в этом случае он прикрывал от двух до десяти километров фронта. Если возникала угроза с флангов и тыла, щиты стягивали кольцом. После этого «гуляй-город» продолжал сражаться в окружении, как обычная стационарная крепость. В войнах с Крымской ордой «гуляй-города» показали себя очень эффективным оружием. Конным воинам взять их не удавалось, а пехоты у хана не было.

Вторым по степени опасности Воротынский считал «перелаз» через Угру, по которому хан прошел в прошлый раз. Чтобы прикрыть это направление, в район Калуги выдвинулся опричный воевода Дмитрий Хворостинин с передовым полком численностью в четыре с половиной тысячи человек. Для обороны реки ему была придана «судовая рать» — девять сотен вятчан в стругах. Кроме этого в Кашире расположился сторожевой полк князя Шуйского численностью 2100 человек. Под Тарусой с полком правой руки (3600 бойцов) встал князь Одоевский, на Лопасне — с полком левой руки (1700 человек) князь Репнин.

Вторжение началось 23 июня. Через три дня передовые отряды татар подошли к «берегу» в районе Сенькиного брода (чуть выше Серпухова), но были отбиты стоящей там заставой сторожевого полка. На следующий день у главных переправ появился хан со всей своей ордой. Но туда уже подоспели русские подкрепления. Перед «перелазами» через Оку напротив ханской ставки спешно установили «гуляй-город». Турецкие пушкари открыли по нему огонь со своего берега. Русские не отвечали. Воротынский не хотел спугнуть изготовившегося к атаке противника. Даулат-Гирей до самого заката усиленно делал вид, что «не спугнулся».

Глубокой ночью с 27 на 28 июля ногайская конница Теребердей-мурзы неожиданно атаковала Сенькин брод, смела отряд из охранявших его 200 дворян и захватила переправу. К утру от нее веером разошлись в разные стороны передовые отряды крымцев под командованием Дивей-мурзы. Началась переправа главных сил во главе с Даулат-Гиреем. Таким образом, оборона «берега» потеряла смысл. К тому времени, как весть об этом дошла до Воротынского, ногайские отряды Теребердей-мурзы продвинулись далеко на север.

О том, чтобы успеть к Москве раньше их, нечего было и думать. К тому же отход к столице ничего не давал русской армии — пострадавшие от пожара стены города еще не восстановили. Воротынский решил фланговыми ударами и смелыми нападениями на арьергарды задержать продвижение хана к Москве. Русский воевода понимал, что нужно навязать татарам генеральное сражение до того, как они выйдут к беззащитной столице.

Первый удар по орде нанес Хворостинин. Он подошел к Сенькиному броду в тот момент, когда главные силы Даулат-Гирея уже переправились через Оку. После короткой схватки воевода понял, что противник ему не по зубам[23], и отступил. Но смелая вылазка Хворостинина задержала хана и помогла полку правой руки во главе с Одоевским выйти к реке Наре, опередив татарскую конницу. Остановить хана не удалось и на этом рубеже. Оно и понятно: ведь у Одоевского было чуть больше трех с половиной тысяч воинов. Но битва получилась «жаркая».

Тем не менее Даулат-Гирей вышел на Серпуховскую дорогу, ведущую прямо к Москве. Учитывая активные действия обойденных русских полков, хан перегруппировал силы. Отборная крымская конница во главе с «царевичами» заняла место в арьергарде. Решение это было правильным и своевременным. Однако оно не спасло орду от следующего сильного удара.

Передовой полк Хворостинина шел за врагом, выжидая момент для броска. В районе села Молоди, в 45 верстах от Москвы, опричный воевода внезапной атакой смял крымский арьергард. «Царевичи» бежали в ханскую ставку. Они советовали отцу развернуть все силы против оставшихся в тылу русских. Даулат-Гирей принял компромиссное решение. Продолжая частью отрядов продвигаться к Москве, он направил против Хворостинина свежие силы — 12 тысяч крымских и ногайских всадников. Для того чтобы разбить утомленный боем передовой полк, их хватало с избытком. Но обстановка к тому времени изменилась. К Молодям из Коломны подошел большой полк Воротынского. Воеводы быстро разработали план сражения.

Трехкратный перевес врага над уставшими воинами передового полка привел к предсказуемому результату. Опричный воевода дал команду на отход. Однако напрасно радовались степняки. Начав преследование, они вскоре попали под массированный огонь пушек и пищалей «гуляй-города». Хворостинин искусным маневром вывел их к укрепленным позициям Воротынского. План воевод удался блестяще: залпы русских пушек, стрелявших практически в упор, внесли опустошение в ряды татарской конницы и заставили ее повернуть обратно. Когда противник отступил, русские продолжили укреплять позицию. Воротынский верил: теперь Даулат-Гирей вернется обязательно. Ведь, не разбив «повисшей на хвосте» русской армии, хан не сможет уйти в степи с добычей, сколько бы ее ни удалось награбить в Москве.

В центре построения, на холме, ратники установили «гуляй-город», за стенами которого укрылся полк Воротынского со всей артиллерией. Остальные воеводы выстроили войска рядом, прикрывая «гуляй-город» с флангов и тыла. А в это время крымская армия перешла Пахру и остановилась в 30 верстах от Москвы. Целый день прождал Даулат-Гирей русские полки. Он думал, что Воротынский кинется догонять орду… Не дождался. И приказал повернуть назад. Таким образом, интуиция не подвела царских воевод. Но это еще не гарантировало им победу. Несмотря на ощутимые потери предыдущих дней, армия Даулат-Гирея по-прежнему имела большое численное преимущество. А предыдущие бои показали, что владыка Крыма хорошо умеет разыгрывать этот козырь…