себе заинтересованные взгляды парней. Хоть оно и не нужно, но всё равно приятно. Пару раз для порядка поправила волосы. Интересно - как бы они смотрели, если бы знали - кто перед ними на самом деле? Хотя может быть - и с не меньшим интересом.

Клуб - в просторном подвале старого дома. Столик ни к чему, так что просто вошла, предъявив пенсионное удостоверение, повесила курточку и встала у стенки. Народ понемногу собирается - и видно, что многие друг с другом давно знакомы.

– Привет, ты новенькая? – подходит парень лет тридцати. – Я Миша.

– Надя.

– Что стоишь? В ногах правды нет.

Грустно опустила глаза и ответила:

– У меня не устают.

– Ну и что? У меня тоже. Обе.

– Ой... Я не подумала.

– Да ладно, тут большинство такие. Ты-то как сподобилась?

– Грустная история.

– Ладно, не будем бередить старые раны. У меня их много, но остальное вылечили.

– Ты военный?

– Капитан запаса. Решил больше не испытывать судьбу. Теперь менеджер. А ты? Учишься?

– Готовлюсь. Пока лежала в клинике - решила взяться за ум.

Миша подмигивает:

– Главное - не умней резко. Не всем парням это нравится. Увидимся.

Проводила его взглядом. Миша усаживается за столик с каким-то усачом. Судя по выправке - тоже военный.

– Надька!! Я тебя обожаю!

Софья-Виктория в своём репертуаре. Первым делом бросилась обниматься.

– Лопни моя батарейка! До последнего сомневалась - придёшь - не придёшь.

– Софья, только я тебя прошу - не надо...

– Очень надо! Ходи - сама всем представляйся.

– А... Это обязательно?

– А полюбасу со всеми постепенно перезнакомишься. Тем более - такие милахи, как ты, тут наперечёт. Так что готовься танцевать, пока ноги не устанут.

– Мои не устают.

– Ну и круто. Пляши хоть до утра. Если что - тут даже подзарядиться можно. Ах - да. Ты же с автономкой, так что тебе даже это не надо. Пить будешь что-нибудь?

– Нет-нет. Я не могу.

– А... Ну как знаешь. Надоест плясать - подсаживайся.

Только она отошла, какой-то незнакомый толстяк в кожанке протягивает руку.

– Наденька, это Вы? Очень рад Вас снова видеть. Вы очаровательны. Я видел вас на Закрытии. Наверно - Вы меня не помните. Я был слева от сцены. Наша общая знакомая рассказывала о Вас с восторгом.

– Вы тоже... На мотоцикле?

– Увы - нет. То есть - да, сюда я приехал на мотоцикле. А это... – он приподнял левую руку, которую до этого держал за спиной. – Несчастный случай на производстве. Но я не жалуюсь. Зато очень удобно на кухне. Когда брать горячее или нарезать мясное. Знаете ли - люблю готовить. И покушать тоже. Ох - простите.

Видимо - что-то заметил в лице при упоминании о еде.

– Да - я не представился. Иван Романович, – добавил он, поспешно удаляясь.

Подумала, что если вот так стоять недалеко от входа - можно перезнакомиться со всеми.

На небольшую сцену вышел один гитарист. Немолодой дядька, лет за сорок. Сел на стул, поправил микрофон, наклонился над гитарой. Негромко заиграл - и разговоры в клубе притихли. А потом вдруг запел:

– Ваше благородие,

Госпожа разлука,

Мы с тобой родня давно,

Вот какая штука.

Письмецо в конверте,

погоди, не рви!

Не везет мне в смерти,

Повезет в любви...

Очень удивилась. Папа любил этот фильм, но при чём тут рок? Не удержалась - позвонила Софье-Виктории. Та ответила, прикрывшись рукой.

– Что случилось, Надь?

– Ты говорила, что будет рок. Хорошая песня, душевная, но...

– Будет рок. А ты знаешь, что актёр Павел Луспекаев играл в этом фильме на протезах?

– Это кто?

– Это таможенник Верещагин, деревня!

– Ну и что, что на протезах? На них танцевать можно.

– Дура. Тогда протезы были - просто деревяшки, никаких батареек и приводов. Они ему во время съемок до крови натирали.

– Мамочки... Я не знала.

Когда песня окончилась - аплодировала вместе со всеми. Уже не зная, кому больше - гитаристу или тому актёру, что пел эту песню в фильме. А гитарист раскланялся и вдруг стащил с левой руки перчатку, которую поначалу приняла за живую руку. Под перчаткой оказались металлические пальцы. Он встал, убрал стул и заиграл вступление - уже явный рок. Позади него присел к своей установке ударник и подхватил, потом вышли остальные и один из них запел:

– Теплое место, но улицы ждут

Отпечатков наших ног.

Звездная пыль - на сапогах.

Мягкое кресло, клетчатый плед,

Не нажатый вовремя курок.

Солнечный день - в ослепительных снах.

Группа крови - на рукаве,

Мой порядковый номер - на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

Пока никто не танцевал, но многие уже начали негромко хлопать в такт музыке. Нашла глазами капитана Мишу. Он и его сосед тоже хлопали. Поняла - почему. Они сумели не остаться в траве. А потом Софья-Виктория подошла и потащила за руку к сцене. Не стала ей сопротивляться. А она обняла за плечи и повернула к залу.

– Разрешите вам представить Наденьку. Она самая удивительная из всех нас. Я не знаю подробностей о том, что она пережила, знаю - что это был пожар. Но в нём не сгорело главное - её желание жить, не смотря ни на что. И поэтому то немногое, что удалось спасти, стоит перед нами, скрытое под этой очаровательной оболочкой. Надь, я правильно сказала?

Помолчала, опустив голову, а потом ответила:

– Ты не сказала, что от меня не осталось ничего.

От ближайшего столика бодро поднялся седой дед. Он подошел, аккуратно взял за руку и сказал:

– Девочка, судьба посылает каждому испытание по его силам. У тебя нет больше права не верить в себя. И всё у тебя будет хорошо.

А потом было много песен - и грустных, и весёлых. Многие танцевали. И подумала, что раньше, если бы столько танцевала, к концу точно заболели бы ноги. Посреди вечера вдруг объявили показательный танец. К сцене вышла женщина и две девочки - двойняшки лет тринадцати. Все три - в коротких платьях. Снова не удержалась - и спросила через телефон:

– Софья, а с девочками-то что?

– С девочками в порядке. Папа на сцене