возражаешь, если на следующей неделе мы покатаемся на лошадях?

В груди теплеет от мысли о том, как они сажают с ним что-то во дворе, как она показывает ему гитару. Навыки и воспоминания, которые останутся с ним на всю жизнь. Она уделяет ему безраздельное внимание, которого он заслуживает.

– Да, конечно. Он будет в восторге.

Довольная улыбка появляется на ее губах, и она тихо напевает что-то.

– Люка пригласили на день рождения, сам праздник через пару недель, – говорю я ей. – К началу я не успею. Сможешь отвезти его, а я после работы тебя заменю?

– Да, конечно. Просто скажи, куда ехать. – Мы сворачиваем на подъездную дорожку у дома, и она добавляет: – Или оставь мне след из салата, и мы просто пойдем по нему.

Я качаю головой, сдерживая смех, затем выпрыгиваю из пикапа и направляясь к входной двери огромного фермерского дома. Внутри все еще царит тепло, и через окно на крыльце я вижу мерцание телевизора.

Я открываю дверь и заглядываю внутрь.

– Даже не постучишь? – спрашивает Уилла позади меня. Я вздрагиваю, думая, что она осталась в машине, но ее рука ложится мне на спину. И на этот раз я даже не нервничаю. Я расправляю плечи, мне даже нравятся ее прикосновения. Я видел, что и с Люком она ведет себя так. Она просто тактильный человек.

Любит обниматься, скорее всего.

– И рискнуть разбудить его? Конечно, нет. – Вытянув голову и сделав шаг вперед, я пытаюсь сосредоточиться на том, что происходит в доме, но я полностью поглощен тем, как ее пальцы скользят по моей спине, когда я отхожу. Как я дрожу от ее прикосновений, хотя мне совсем не холодно.

Я облизываю губы и вхожу в дом, слишком хорошо осознавая, что она всем телом прижимается ко мне, чтобы заглянуть в гостиную, где все еще идет какой-то мультфильм.

Туда, где отец с Люком спят, свернувшись на диване.

На столике стоит миска с попкорном и банка мороженого, напоминающего молочный коктейль.

– Разве не прелесть? – шепчет Уилла позади меня.

Я не могу не улыбнуться. Глядя на Люка, я всегда улыбаюсь. Так было с тех пор, как я почувствовал тот первый толчок. С тех пор, как увидел чуть заметную выпуклость на животе Талии – ногу Люка.

Она жаловалась, что ей некомфортно, и, возможно, я был недостаточно внимателен к ней, потому что помню лишь то, каким это мгновение было невероятным.

– Прелесть, – шепчу я, проходя вперед, чтобы взять одеяло из корзины в углу. После смерти мамы я никогда не получал такого внимания от отца. Он старался изо всех сил, но его долго не было рядом. И к тому времени, когда он появился, я больше не хотел его внимания. Я рад, что они с Люком его получают.

Когда я бережно накрываю их, позади начинается какое-то шебуршание. Я поворачиваюсь и вижу, что Уилла наводит порядок на столе, а затем направляется на кухню. Она уносит оставленный на столе мусор, радостно покачивая бедрами – как будто это не причиняет ей никаких неудобств. Как будто такая восхитительная женщина, как она, хочет проводить пятничные вечера с отцом-одиночкой, убирая беспорядок, который устроили ребенок с дедушкой.

Веки закрываются, когда реальность снова обрушивается на меня. Не имеет значения, насколько приятны ее прикосновения.

Пропасть между нами слишком велика. Она слишком широка. Я не ее уровня, и я был бы засранцем, если бы привязал ее к себе.

Но когда мы снова садимся в машину, она смотрит на меня и произносит:

– Ты потрясающий отец. Надеюсь, ты это знаешь.

Хочется повалить ее прямо в машине.

11

Уилла

– Нам нужно прекратить вот так встречаться, – хрипло говорю я, замечая выходящую на террасу внушительную фигуру Кейда. Возвышаясь, он рассматривает меня в джакузи, и от этого взгляда сводит живот. От этого мужчины у меня текут слюнки: его плавки сидят на бедрах так низко, что открывают линию между торсом и бедрами.

Линию, которую мне не терпится обвести пальцами.

Я сжимаю бедра, видя напряженное выражение его лица. Если это хмурый взгляд, то с таким же успехом он может быть и горячим. Потому что его взгляд обжигает. Возможно, это в моей голове. Возможно, я выдаю желаемое за действительное.

Возможно, я запала на мужчину постарше.

Опять.

Теперь это часть моей личности. Мне всегда нравились мужчины постарше. Мне нравится подкалывать Саммер и говорить, что ее отец горяч, но на самом деле я не шутила.

Мне нужна терапия.

– Я могу уйти. – Глубокий голос Кейда грохочет в прохладном ночном воздухе, запах свежескошенной травы смешивается с легким привкусом дождя. Я услышала гром, но не увидела вспышки, поэтому решила рискнуть и остаться в горячей воде.

– Не смеши. Это твой дом, я уйду. – Он приближается, и я пытаюсь встать, но не могу не обратить внимание на внушительную ширину его плеч, на мышцы его бедер, на то, как тень падает на острую линию его подбородка и горло.

Когда я собираюсь выйти, резкий голос Кейда пронзает тишину:

– Пожалуйста, сядь.

Я поднимаю глаза, чтобы увидеть, откуда взялась резкость в его голосе, но его взгляд устремлен на мою грудь. На мой слитный купальник без подкладок.

Через мокрую ткань виднеется пирсинг на сосках.

С тихим визгом я падаю и погружаюсь в воду. Не то чтобы я стеснялась своего пирсинга – он мне нравится, – но я обычно не рекламирую его работодателям.

Я вижу, что у него отвисает челюсть, и он избегает смотреть мне в глаза. Кейд забирается в наполненное джакузи, держа в руке здоровенный стакан с янтарной жидкостью.

* * *

– Это ты, э-э, построил эту террасу? – неуверенно спрашиваю я, думая о том, что я та самая непослушная девчонка, которая сбрасывает трусики и показывает ему проколотые сиськи.

Но ведь именно он сказал, что не будет молчать, пока я делаю ему минет. Именно он убежал, когда я усомнилась в этом.

Мысленно я ругаю себя. Он тот человек, который выписывает тебе зарплату, похотливая дура.

– Потому что это действительно красивая терраса. Как ты встроил в нее джакузи? Высший класс.

Он устраивается напротив меня – его руки на бортиках, подбородок слегка опущен, а пристальный взгляд из-под ресниц нацелен на меня. Из-за этого он похож на хищника.

Не сварливого владельца ранчо.

Не милого отца-одиночку.

Будто кто-то, гораздо более опытный, пугающе меня разглядывает.

– Я ее