Добрый доктор, конечно, все это помнил, поэтому только покачал головой и со вздохом произнес:

– Эх, мальчишки… Так что там с ногой?

Дэвид перестал улыбаться.

– Все еще болит – судороги.

Доктор Креддок нахмурился:

– Давайте посмотрим.

Дэвид сел на кушетку, вытянул ногу и уставился в потолок, пытаясь не обращать внимания на щипки и надавливания.

– Что ж, никаких признаков воспаления или какого-то заболевания нет, – наконец констатировал Креддок. – Просто вы стали старше, милорд, и для полного восстановления вам нужно больше времени.

– Но ведь прошло уже три месяца?

Доктор Креддок поджал губы.

– Вы можете нормально ходить?

– Да, острая боль бывает редко.

– А когда это случается? Наверное, по вечерам? Когда вы устаете? – В ответ на кивок Дэвида доктор добавил: – Значит, мышцы еще недостаточно окрепли, и нужно время, а также массаж и физические упражнения. У вас был серьезный перелом, и глупо это отрицать.

Дэвид в раздражении опустил штанину.

– И как долго это еще будет болеть?

Доктор закрыл саквояж и спокойно ответил:

– Перелом сросся. С ногой все в порядке, но, похоже, вы вели не совсем правильный образ жизни, пока она заживала. А что касается боли, то неприятные ощущения могут остаться навсегда, особенно в непогоду или если перетрудитесь.

– Навсегда? – воскликнул Дэвид в ужасе и инстинктивно положил ладонь на икру, где ощущалась самая сильная боль. – Это точно?

– Нет, но это возможно. Вы сильный, здоровый мужчина, и если будете выполнять мои рекомендации, то шансы, что вы совсем поправитесь, значительно возрастут, – заверил его доктор. – Должно пройти время.

Время… Опять время! Всегда одно и то же – ждать, ждать. Устроить попойку, залезть в долги, совратить замужнюю женщину – на это времени много не надо. Но зато, чтобы исправить ошибки и научиться жить так, как положено добропорядочному гражданину, нужна целая вечность.

– Может, вам купить трость? – предложил Креддок. – Так вы уменьшите нагрузку на больную ногу.

Дэвид решительно замотал головой: ну нет, только этого не хватало – ходить как старик, – на этом они с Креддоком и расстались.

Никогда раньше последствия его загулов не являлись к нему в виде физической боли: всегда удавалось выходить из переделок с минимальными потерями. Боль в ноге могла остаться с ним навсегда, и это было для него страшным наказанием. Большую часть времени Дэвид мог передвигаться совершенно свободно, но порой всю икру и бедро словно пронзал раскаленный нож, который с каждым движением еще глубже входил в мышцы.

Дэвид встал и принялся ходить по комнате, стараясь ступать твердо, размеренно. С недавних пор это стало его утренним ритуалом. Каждый раз, когда нога касалась пола, он сжимал мышцы и чувствовал покалывание в нижней части, но безжалостно это игнорировал. Дэвид верил, что если достаточно разработать мышцы, то они вновь станут сильными и здоровыми.

Пять кругов по комнате… десять… двадцать. Он ходил, одновременно выполняя ногой разные движения, пока та не начинала болеть по-настоящему и не наливалась свинцом. Тогда, чтобы восстановить дыхание, Дэвид останавливался и отдыхал, опершись рукой о каминную полку. Ему оставалось только надеяться, что это поможет.

Вот и сегодня, передохнув, он вышел в коридор и незаметно для себя оказался перед дверью в гостевую комнату. Почему-то ему захотелось зайти к ней, хотя вряд ли девушка стала бы с ним разговаривать. Впрочем, он не собирался ее запугивать и злить. Ему надо было выговориться, а для этого во всем доме подходила только она одна. Ведь, как Дэвид уже понял, ей можно было рассказать что угодно. Девушка не знала его друзей, родственников и никому не могла передать его тайны.

Он услышал шаги, и скоро в коридоре появился Беннет с подносом в руках.

– Она еще не завтракала? – спросил Дэвид, хотя уже знал ответ: ведь приносить ей еду мог только он.

– Нет, сэр, – ответил дворецкий. – Вы были с доктором, и я не стал вас тревожить.

Дэвид взял поднос и с удивлением взглянул на Беннета.

– Что-то он тяжелый сегодня. Не слишком ли много еды для одной девушки?

– У нее отменный аппетит, – ответил дворецкий. – Она чуть ли не вылизывает тарелки, какой бы большой ни была порция.

Дэвид изумленно поднял брови.

– Я полагаю, она очень изголодалась, – пояснил Беннет тем же безучастным тоном. – Бедная девочка.

Такая мысль никогда не приходила Дэвиду в голову. Он задумчиво взглянул на поднос, потом открыл дверь и вошел в комнату. Его пленница соскочила с кровати, взметая пену простыней и нижних юбок. Волосы свободно ниспадали ей на плечи, край покрывала закрывал грудь. Девушка в замешательстве посмотрела на него, потом взгляд ее стал твердым, и она, как всегда, повернулась к нему спиной.

– Доброе утро, – сказал Дэвид и поставил поднос на столик. Нога болела сегодня совсем немного, но он все-таки сел на стул. – Извини, что задержался с завтраком.

Пленница фыркнула. Судя по ее коротким быстрым движениям, она застегивала лиф платья, а уже через минуту повернулась к нему. Глаза метали молнии, губы были упрямо сжаты. Девушка направилась к столику, взяла тост и, прежде чем откусить, опять пристально взглянула на него – хотя нет, скорее на стул, понял Дэвид. В ее прекрасных голубых глазах полыхнул гнев, и больше она на него не смотрела, сосредоточив все свое внимание на подносе. Дэвид никогда не видел, чтобы еду поглощали с такой скоростью, полностью отдаваясь этому процессу. Складывалось впечатление, что его пленница несколько дней голодала, но ведь он сам вот уже почти неделю приносил ей пищу дважды в день, и в значительном количестве.

– Я рад, что тебе понравился завтрак, – сказал Дэвид, на что миссис Грей фыркнула и потянулась за беконом. – Надеюсь, скоро у нас появится новый повар и настоящая горячая еда, а не эта провизия для пикников.

Ее глаза опять вспыхнули, на этот раз – от удивления. Судя по тому, что она съедала все подчистую, ей и эта еда казалась божественной.

– Я восхищаюсь твоей стойкостью, – после паузы добавил Дэвид. Молчание пленницы уже начинало его злить, и он во что бы то ни стало хотел ее разговорить. – Лично мне эти блюда кажутся несъедобными.

Он притворно содрогнулся, словно от отвращения, хотя на самом деле еда была хорошей. Дэвид не считал себя гурманом и мог питаться почти чем угодно – главное, чтобы пища была горячей, обильной и сносно приготовленной.

Девушка окинула его презрительным взглядом и зачерпнула ложкой каши.

– Как только я найду повара, еда станет лучше, клянусь. Больше никакой… – он поморщился, – каши. Утром лучше есть ветчину или копченую рыбу, а еще вареные яйца. И маленькие нежные кексы, украшенные мармеладом, которые так любят дамы. Моя сестра их обожает, хотя, я слышал, от них портится фигура. Меня вопросы лишнего веса не заботят, но, должен признаться, когда подают такие кексы, могу съесть их все и тем самым помочь избавиться от искушения дамам за столом.