Несмотря на ряд острых конфликтов, произошедших впоследствии между колонистами и некоторыми представителями имперских властей, данная система самоуправления себя оправдала. Она обеспечила социально-экономическую интеграцию болгарской общины в бессарабское общество, способствовала сохранению национального самосознания, а также политической консолидации бессарабских болгар.

Примечательно, что, когда в конце 1917 года бессарабский краевой совет «Сфатул Цэрий» определял название для государственного образования в границах Пруто-Днестровья, именно представитель болгарской общины К. Мисирков выдвинул предложение, что новую республику лучше всего именовать Бессарабской (по территориальному, а не этническому принципу).

Когда же в Кишиневе возобладала линия на создание Молдавской национальной республики, в региональную столицу поступило обращение болгарских региональных лидеров с требованием создания Буджакской автономной республики с центром в Болграде.

Так, управленческие решения, принятые Александром I, продолжали влиять на политическую повестку Бессарабии и через 100 лет после их принятия.

Ещё одним таким решением стало пожалование царём болгарским переселенцам в общинную собственность обширных плавней в низовьях Прута и Дуная. На доходы от эксплуатации плавней содержался Болградский лицей. В 1918 году во время румынской оккупации лицей был переподчинен королевским властям, а доходы от плавней стали поступать в государственный бюджет. Крестьяне 38 сел развернули движение, требуя возвращения общинной собственности.

В начале 30-х годов «Движение 38 сел» приобрело широкий размах, политическую окраску и характеризовалось местными румынским властями как сепаратистское и «про-российское». Весной 1932 года ему все же удалось добиться возвращения в общинную собственность плавней в нижнем течении Дуная, однако румынские чиновники постоянно уклонялись от его выполнения.

Отдаленным эхом установлений Александра I можно рассматривать движения за создание Гагаузской автономии в Молдавии, а также за сохранение преимущественно болгарских Тараклийского и Болградского административных районов на территории Республики Молдова и Одесской области. Ведь в центре их внимания были и остаются вопросы самоуправления потомков задунайских переселенцев с учетом национально-культурных особенностей.

Таким образом, в истории Большой Бессарабии император Александр I выступил не только как освободитель от османского владычества, но и как устроитель региона (не будем забывать и о создании Бессарабской области со столицей в Кишиневе). Поэтому актуален вопрос возвращения в Молдавию памятника русскому царю, который в своё время был вывезен в Румынию. Безусловно, этот монумент представляет историко-культурную ценность и мог бы украсить многие города: ставший благодаря решению Александра областной столицей Кишинев, получившие указом императора статус города Бельцы или административные центры потомков задунайских переселенцев Комрат и Тараклия.

Адрианопольский мир и овладение устьем Дуная. Почему Россия не пошла дальше

Адрианопольский мирный договор между Россией и Османской империей был заключён 14 сентября 1829 года. Он зафиксировал максимальное продвижение границ Российской империи на дунайско-балканском направлении – Петербургу отошло более чем 4 тысячи квадратных километров между Килийским и Георгиевским рукавами (гирлами) великой реки.

Данное территориальное расширение означало переход в руки России почти всего судоходства между Центральной Европой и Чёрным морем. Тем не менее, многие современники тех событий считали это приобретение державы Романовых слишком скромным бонусом по итогам победоносной для Петербурга Русско-турецкой войны 1828–1829 годов.

В чём же состояла мотивация российского правительства и дипломатов тех лет?

К концу правления императора Александра I стало очевидно, что уже традиционная роль России как державы – покровительницы христианских подданных султана (прежде всего для Молдавии и Валахии) себя не оправдывает. Вопреки обязательствам перед Петербургом, Порта допускала в Дунайских княжествах произвольную смену господарей, провоцировала налоговый гнёт и т. п.

Связанное условиями Священного союза правительство Александра I не желало новой русско-турецкой войны. Тем более, что европейские державы весьма подозрительно относились к активности России на Дунае и Балканах.

И даже греческое восстание, вспыхнувшее в 1821 году и жестоко подавляемое османами, не принесло европейской поддержки российскому предложению коллективно встать на защиту христиан Османской империи.

Раздосадованный этим, Александр I незадолго до своей смерти объявил, что теперь, после многих лет бесполезных переговоров, он будет действовать в восточных делах «сообразно с правами и интересами» своей страны.

В конце марта 1826 года новый российский царь Николай I направил Порте ультиматум, требовавший очистить Дунайские княжества от турецких войск. Также император указывал прислать османских представителей на границу для переговоров относительно цельнейшей судьбы Молдавии, Валахии и Сербии.

Правда самодержец пошёл на этот шаг после подписания в Петербурге русско-английского протокола. Стороны договорились активизировать свои действия в отношении Османской империи, отказываясь при этом от каких-либо территориальных приобретений.

Последнее условие стало следствием концепции, утвердившейся в Петербурге с подачи императорского статс – секретаря, основателя литературного общества «Арзамас»[1] (и бывшего секретаря российской миссии в Константинополе) Дмитрия Дашкова.

Высокий сановник полагал, что расширению российского влияния в регионе будет способствовать создание «национальных правительств», обладающих широкой автономией от Порты. Для этого предлагалось закрепить возможность избрания господарей из числа местных бояр, демократизировать этот процесс, ограничить присутствие османских войск в княжествах, ликвидировать османскую торговую монополию.

В ходе начавшихся в середине августа в бессарабском Аккермане русско-османских переговоров российская делегация отстаивала именно эти принципы. При этом Дашков рекомендовал в случае отказа от российских условий объявить Турции войну, оккупировать Дунайские княжества и провести в них необходимые преобразования своими силами. Попутно он считал необходимым объединить Валахию и Молдавию под властью одного государя «для их счастья». Порта, по его мнению, будет вынуждена согласиться с произошедшими изменениями.

Тем самым российская стратегия на Дунае предполагала автономизацию национальных окраин Османской империи, правительства которых рассматривались как объективные союзники в международных делах.

7 октября 1826 года в Аккермане была подписана русско-турецкая конвенция, в основу которой легли предложения Дашкова. Однако Турция рассматривала этот шаг как временную уступку и в конце 1827 года конвенция была аннулирована султаном.

Попутно Махмуд II объявил о разрыве всех предыдущих договоров с Россией и призвал всех мусульман готовиться к войне за веру. Николай I воспринял этот шаг как начало вооружённого конфликта. Министерство иностранных дел России для успокоения европейских держав поспешило разослать объяснительную записку, что Петербург «не умышляет разрушения» Порты, а лишь стремится добиться исполнения ранее достигнутых договорённостей с османами.

Между тем российский МИД озаботился послевоенным устройством европейских владений Османской империи. Своими предложениями попросили поделиться недавнего главу внешнеполитического ведомства России, возглавившего молодое Греческое государство, Иоанна Каподистрию.

Последний представил обновлённую концепцию Балканской конфедерации, которую он обосновывал ещё в 1816 году Александру I. Он предлагал объединить в союз пять новых государств: Сербию (включая Болгарию и Боснию), Греческое королевство, Македонию (включая Фракию), Эпир (включая Верхнюю и Нижнюю Албанию), Дакию (объединение Валахии и Молдавии). Союзный сейм, по его мнению, стоило созвать в вольном