Отключив телефон, Лукас не стал дожидаться, пока она спросит, что случилось. Он столкнулся с ней лицом к лицу, как должен был сделать несколько недель назад, вместо того чтобы играть в игры, прося ее помочь найти шпиона.

И все потому, что он хотел ее.

Сожаление о своей слепоте сделало его голос резким, когда он сосредоточился на Блэр.

— Мне нужно знать правду. Я знаю, что ты уже несколько недель поддерживаешь связь с одной из дочерних компаний моего отца. Ты украла формулу нового продукта, чтобы передать ему?

У Блэр зашумело в ушах…

— Что?

Она моргнула, глядя на Лукаса. Правильно ли она его расслышала? Потому что это звучало так, будто он только что обвинил ее в воровстве.

Как? Сейчас? После того, что только что было? Она встала с кровати и накинула халат.

— Ты взяла этот образец, Блэр? — Его тон был ровным, совершенно лишенным чувств, такого тона она от него никогда не слышала. — Ты передавала компании «Твое лицо» какую-либо информацию о нашей косметике?

Они смотрели друг на друга как противники, через спальню, кровать между ними была как линия, прочерченная на песке.

— Нет, Лукас, нет. Я не делала ни того ни другого… — Ее совесть заставила ее поколебаться, прежде чем она запротестовала еще раз.

— Ты что-то недоговариваешь? — Он приподнял бровь. Мускул на его челюсти дрогнул.

Они только что провели удивительный вечер вместе. Барьеры пали. Она отдала ему больше чем свое тело, не так ли? Ее сердце бешено колотилось, словно напоминая, что еще она ему дала. Какое пугающее время для осознания того, как много ее сердца уже находится в руках Лукаса. Но ведь это означало, что он выслушает ее.

«Он поверит в тебя», — прошептало что-то тоскливое внутри.

— Тогда как ты объяснишь все эти переписки между тобой и твоим бывшим работодателем? Кстати, это дочерняя компания конгломерата моего отца.

Холодный гнев в его голосе должен был означать, что у них есть образец. Конечно, он был в ярости. Его мать, должно быть, в отчаянии. Но разве это дает ему право сомневаться в ее честности?

Блэр не могла не вспомнить, как Лукас был добр к ней в последние недели. Он предложил отвезти ее в Катскилл в ту первую ночь, когда узнал, что ее мать больна. Он дал ей заметную роль в фотосессии для журнала «Баннер», позволив сделать макияж Сибил, что станет важной работой для ее карьеры. Затем он настоял на том, чтобы приехала в Майами в качестве его гостьи, добиваясь, чтобы она отдохнула от ухода за матерью.

— Я понимаю. — Сделав глубокий вдох, Блэр поняла, что пришло время объяснить ситуацию. — Я должна была сказать раньше, что ко мне обратилась компания «Твое лицо». Но человек, с которым я разговаривала, сказал, что наши разговоры защищены соглашением о неразглашении, которое я подписала во время работы у них.

Лукас скрестил руки на груди, с расправленными плечами он выглядел еще более устрашающе. Неужели всего полчаса назад она крепко сжимала эти плечи и чувствовала вершины наслаждения?

— Они не могут привязать тебя к себе навсегда. Пока ты не делишься их отраслевыми секретами, они не могут помешать тебе говорить о компании.

Появилось сожаление, но она не могла изменить то, как вела себя.

— Мне следовало бы найти соглашение и прочитать его более внимательно, чтобы бросить им вызов, но я была перегружена работой и заботилась о матери в свободное время.

— Значит, ты полагала, что можешь продолжать строить козни против моей матери, а старый работодатель защитит твое право не говорить мне об этом?

Разочарование захлестнуло ее. Она понимала, что он был явно расстроен, и на то были веские причины. Но обвинительный тон был уже слишком.

— Нет, Лукас, я не замышляла ничего против твоей матери. — Блэр четко выговорила слова, чтобы в них нельзя было ошибиться. — Я не нарушала никаких этических норм в своей работе в «Дешаме».

На этот счет ее совесть была чиста, и ей было приятно выстрелить в него в ответ.

Его губы сжались в тонкую линию.

— Это правда, что ты работаешь на них на следующей неделе?

Блэр отступила на шаг, понимая, что должна объясниться. Быстро. Пытаясь восстановить равновесие, она начала снова:

— Это правда.

Тяжелый вздох вырвался из его груди, когда он выпрямился. Покачал головой:

— Не могу поверить, насколько я был слеп.

— Лукас, послушай. — Ей нужно было произнести эти слова, прежде чем еще какие-нибудь недоразумения взорвут этот разговор. — Я не рассказывала о том, что «Твое лицо» связывалось со мной, потому что я не сделала ничего плохого. Я должна была найти время, чтобы перепроверить соглашение о неразглашении и поделиться с тобой тем, что они просили меня шпионить для них. И что, хотя я сказала им «нет», они могли обратиться к другим сотрудникам компании твоей матери.

На долю секунды у него отвисла челюсть, и она увидела намек на боль в его глазах, прежде чем он замаскировал обе реакции.

— Ты все это время знала. — Слова, произнесенные более сдержанным голосом, соответствовали холодному выражению его лица.

— Ты тоже знал, — парировала она, еще более расстроенная, чем когда-либо, и да, обиженная тем, что он решил увидеть в ней худшее после всего, что они разделили. — Ты уже знал, что в вашей компании есть шпион. Ты сам мне об этом говорил, и я пыталась помочь вам выяснить, кто это.

— В самом деле? — Карие глаза сузились. — Блэр, ты пыталась помочь мне вычислить шпиона? Гораздо более вероятно, что ты просто подобралась ко мне поближе, чтобы узнать больше.

— Как ты можешь верить, что я украду формулу у тебя… — Она изо всех сил пыталась найти правильные слова — слова, которые не выдали бы глубину того, что, как она боялась, уже чувствовала к нему. — Не говоря уже о том, как ты мог подумать, что я предам твою мать таким образом, когда я завишу от этого места в особняке, чтобы сохранить свою работу и сэкономить как можно больше денег, чтобы заплатить за лечение моей мамы?

На мгновение ей ответила тишина, единственным звуком было ее хриплое дыхание после страстной тирады.

— После этого ты не сможешь сохранить свое место в компании или в особняке, Блэр. Ты должна это понимать. — Он уничтожил ее источник дохода и дом одним простым заявлением, ранив ее до глубины души.

— Ты действительно можешь это сделать? — Ее рука метнулась к груди, но она знала, что это не поможет остановить ущерб, который он только что нанес. — Ты готов пожертвовать моей матерью, чтобы нанести мне ответный удар?

Выражение его лица омрачилось, между бровями образовалась морщинка, как будто не был уверен, что она имела в виду.

— Я вылетаю в Нью-Йорк в ближайший час. Собирай вещи.