всей полноты государственной власти (грамота от 30 июня), хотя это и не соответствовало выработанному думой положению о временных органах управления Сибирью, так как верховная власть должна была принадлежать думе.

Заслуги комиссариата

Деятельность комиссариата не прошла бесследно. Она недаром отмечена грамотой Сибирского правительства от 1 июля. Главная заслуга комиссариата – создание гражданской власти. Когда Сибирское правительство вступило в управление, аппарат хотя и несовершенно, но уже работал.

Смена комиссариата Сибирским правительством все же составляла положительный факт. Первоначально буржуазные круги были чрезвычайно встревожены слухом о предстоящем изменении в структуре власти. Депутация от несоциалистических организаций направилась к Вологодскому просить его отказаться от вступления во власть, но опоздала.

Причиною волнения было отсутствие уверенности, что Сибирское правительство будет лучше комиссариата. Последний, как учреждение временное, не мог, по мнению несоциалистических групп, идти ни на какие решительные меры, и ему можно было прощать ошибки, которые были бы непростительны со стороны коллегии министров, объявивших себя полномочными носителями государственной власти. Сибирское правительство показало, однако, впоследствии, что эти опасения были напрасны.

Переворот или преемство

Один момент в истории смены комиссариата казался тревожным. Кто вошел во вкус власти, тот нелегко расстается с ней, судорожно хватается за нее. Западно-Сибирский комиссариат тоже не сразу выпустил из рук власть.

Сначала он не усмотрел никаких препятствий к передаче власти пяти министрам Сибирского правительства. Но в последний момент, 30 июня вечером, вероятно, под влиянием личной неприязни к Ивану Михайлову, державшему себя вызывающе по отношению к членам комиссариата, а также из опасения ущерба партийным интересам, так как министры Крутовский, Вологодский и Патушинский, не говоря уже о Михайлове, были правее комиссариата, возникло некоторое колебание: сдавать или не сдавать власть.

Случайно я попал на совместное заседание членов Западно-Сибирского комиссариата и членов Сибирского правительства вечером 30 июня. Присутствовал и Якушев. Председатель Сидоров заявил, что комиссариат, прежде чем сдать власть, просит членов Сибирского правительства ознакомить с их программой.

– Это любознательность или условие? – спросил Иван Михайлов.

Сидоров не сумел уклониться от ответа. Тогда все прения направились в русло формального вопроса: может ли комиссариат противодействовать вступлению во власть министров Сибирского правительства или ставить им какие бы то ни было условия? Имеют ли право пять министров требовать присвоения им прав, принадлежащих пятнадцати избранникам думы, и кто правомочнее: пять министров или четыре члена комиссариата, получившие специальные полномочия от всего (!!) правительства?

Прения обострялись. Уже Патушинский заявил, что если комиссариат не сдаст власти, то министры объявят об этом отказе всему населению. Уже, казалось, происходил разрыв отношений и переговоров, когда я взял слово и стал горячо убеждать комиссариат передать власть Сибирскому правительству, потому что Сибирскому правительству, а не отдельным лицам, присягали войска, от имени Сибирского правительства действуют все власти, за комиссариатом никто не пойдет, а авторитет власти будет расшатан.

– Вы правы! – сказал мне Якушев, которого я тогда впервые видел.

Подействовали мои слова и на членов комиссариата. Власть была передана. Переворота не потребовалось.

Глава 5

Совет министров Сибирского правительства

Великое смятение происходило в общественных кругах Омска накануне перехода власти от комиссариата к пяти министрам Сибирского правительства. Будет ли это лучше? Левые не хотели Сибирского правительства, считая его недостаточно революционным, правые боялись его, полагая, что им будет легче справиться с комиссариатом для установления чисто буржуазной власти. Каждая из этих двух сторон не знала о настроении противоположной.

Омский состав Сибирского правительства обеспечивал уравновешивающее среднее течение политики – таково было его большинство. Утверждался у власти подлинный центр.

Политическое направление группы Омского правительства

В революционное время, когда закономерность политической жизни нарушается и развитие ее происходит толчками, личность правителей приобретает большее, чем обыкновенно, значение. Личный состав Сибирского правительства в том его виде, в каком оно было избрано Сибирской думой, мог опираться только на партийные эсеровские круги. Одно имя Дербера приводило в ярость буржуазные круги, офицерство почему-то не могло слышать имени Моравского, относилось с большим подозрением к полковнику Краковецкому, и все вообще члены Сибирского правительства, находившиеся на Востоке, казались пугалами революции, мало отличавшимися от большевиков. Демагогическая декларация думы от 27 января укрепила это предубеждение к Сибирскому правительству.

Какая-то счастливая случайность оставила на территории, занятой большевиками, как раз тех членов Сибирского правительства, которые были наиболее приемлемы для широких кругов. Вологодский и Крутовский пользовались общим уважением, Патушинского считали одним из лучших адвокатов Сибири, Серебренников был всегда умеренным во взглядах и скромным в притязаниях человеком. Михайлов был homo novus[39], о котором не знали ни доброго, ни злого.

Петр Васильевич Вологодский

Занявший пост председателя Совета министров, Петр Васильевич Вологодский родился 30 января 1863 года в селе Комарово Канского уезда Енисейской губернии. Родители его – и мать, и отец – родом из старинных духовных семей.

Петр Васильевич окончил Томскую гимназию в 1884 году и в тот же год поступил на юридический факультет Петербургского университета. В 1887 году, при переходе уже на четвертый курс, Петр Васильевич, в числе 300 других студентов, был исключен без права поступления в другие университеты как неблагонадежный. Но потом ему удалось добиться разрешения держать государственные экзамены в Харьковском университете в 1892 году.

Выдержав экзамены, он был принят на службу в судебный стол канцелярии степного генерал-губернатора[40], затем в 1893 г. был судьей города Верного[41]и в том же году назначен товарищем семипалатинского областного прокурора. При введении в Сибири судебных уставов в 1897 году он перешел в присяжные поверенные и был избран товарищем председателя Совета присяжных поверенных.

Петр Васильевич был одновременно и энергичным общественным работником. Он, между прочим, представлял Томскую думу на съезде земских и городских деятелей в Москве. На выборах во Вторую Государственную думу Петр Васильевич прошел по списку прогрессистов[42], но по дороге в Петербург застиг его роспуск думы.

Вологодский всегда был близок к сибирской публицистике.

Как адвокат Петр Васильевич выступал на самых больших политических процессах. Ему всегда удавалось смягчить настроение судей, и ни одному из его подзащитных не был вынесен смертный приговор.

После переворота 1917 года он был избран в комиссариат по управлению Томской губернией, а потом председателем Омской судебной палаты; по упразднении же большевиками судебных учреждений был избран председателем Сибирского казачьего войскового суда, организованного казаками в противовес так называемым «народным» судам.

Вся Сибирь знала П.В. Вологодского как безукоризненно честного, идейного и смелого человека. Как литератор и общественный деятель Петр Васильевич выделялся начитанностью и изяществом стиля. Он славился и как оратор.

В тот величайший