Восьмёрку писать очень легко – два кружочка. Один – Земля. А второй, наверное, небо.

– В Китае восьмёрку любят, потому что она то же самое, что «процветание», – рассказывала Милена, пока мы писали восьмёрки в тетрадке.

– В России восьмёрку называли «осмь». Восемь похоже на «после семи». И немножко на ось. В других языках восемь произносится очень похоже на «ночь». А в индоевропейском языке «восемь» сделана из двух четвёрок, а четвёрка означает «четырёхзубая» или «борона» – это то, чем равняли землю после того, как вспашут.

Наши восьмёрки получались разные. И длинные, и толстые, и прямые, а некоторые просто валились на бок. Милена тоже написала на доске восьмёрку с очень вытянутыми кружочками, лежащую на боку.

– Это знак бесконечности, – объяснила она. – То есть, если вы ещё не умеете писать длинное слово «бесконечность», просто нарисуйте такой знак. У бесконечности нет начала и конца.

Восьмёрка нам понравилась, потому что её легко запомнить. Мы стали вспоминать, чего бывает по восемь. Но это оказалось непросто. Серёжа вспомнил доску, на которой в шашки играют. Там по восемь клеток и по восемь кругленьких шашек у каждого игрока. А Нора вспомнила про пауков. Оказалось, у них по восемь лапок. И они плетут круглые паутинки.

Тут мы услышали, как восемь лапок заскреблись в нашу волшебную дверь. Милена отодвинула карту, открыла таинственную комнату, и из неё вышло странное существо, похожее одновременно на палку колбасы и таксу на восьми ножках.

– Она, выходит, паукообразная, – сделал вывод Юра.

– Ладно паукообразная, но почему она живая! – закричала Света, узнав свою колбасу. – Её директор должен был давным-давно съесть!

– Ты что, забыла, всё на свете живое! – напомнил Свете Коля.

– Да, пусть только кто попробует её съесть! – крикнул Артём. – Мы с Григорием её давно заметили. Только не знали, что это бывшая колбаса.

Колбаса понюхала воздух. Но у нас пахло только восьмёрками. Тогда она что-то хрюкнула по-колбасиному и выбежала в коридор. Мы сначала хотели бежать её ловить и возвращать в тайную комнату. Потом подумали, что, если она убежала, значит, ей куда-то надо, и решили не ловить. Вдруг она решила вернуться к директору?

Но всю перемену мы бродили по школе, присматривались и прислушивались: не нужна ли нашей колбасе помощь, не пытается ли её кто-нибудь поймать или съесть. Нет, всё было, как обычно. Если только не считать дыма из табачной фабрики. Его почему-то не было. Здание фабрики, похожее на дракона, опустело.

– А если её кто-нибудь поймает?

– И в подвал посадит!

– И ещё на чердак!

– И на мусорку унесёт!

– И домой заберёт, а там в холодильник положит!

– И съест!

– И будет на поводке выводить гулять!

– Сколько у вас здесь «И», – сказала Милена, услышав, как мы беспокоимся о колбасе. – Кстати, в древности И были очень разные. Была И, которая звалась «Иже». Это значит «который», «и это», «они же». Она писалась так: I. Была «иже краткая». Ещё одна И – i, с точкой вверху, называлась «И десятеричная». Другая И писалась с двумя точками над палочкой и называлась «И двухдесять». Если написать две палочки, две I, и соединить их, то выйдет И – «ижеи». А вот такая И – V – называлась «ижица». Ижица была последней буквой в азбуке.

– Зачем столько? – удивились мы. – Хватило бы простой И и ещё И краткой.

– Этим всё и закончилось, – кивнула учительница. – А теперь я покажу, что случилось, когда вместо нескольких И стали использовать одну.

Учительница написала слово «МИР». Кто умел читать, прочитал и рассказал другим.

– Что такое мир? – спросила Милена.

– Мир – это когда никто никого не обижает, когда драки нет, – сказала Ирина.

– Нет, мир – это всё вокруг нас: звёзды, земля, – сказал Тихон.

Тогда Милена написала рядом с МИР ещё и МIР.

– А раньше эти слова можно было отличить. Мир – это покой, когда никто не дерётся. А мiр – это «вселенная». Может быть, и произносились эти слова немножко не похоже друг на друга, но теперь мы этого не узнаем.

У нас уже голова опухать начала от такого количества разных И, и тут в дверь заскреблись. Милена открыла, и из коридора в класс прошмыгнула наша колбаса. Вернулась! Вдоль стенки она добежала до тайной комнаты и исчезла за картой.

– Мне кажется, она стала толще, – сказала Света.

Но тут прозвенел звонок, и мы пошли на музыку.

Урок музыки. Песни про Ко

На музыке мы пели про «Ко». Это песенка о том, что «далеко, далеко на горе пасутся Ко…». И нужно догадаться, кто там пасётся. Мы ещё на прошлом уроке догадались, что это коровы. Но так петь было неинтересно, и мы придумывали и придумывали слова на Ко. На нашем лугу паслись теперь не только козы и кони, но ещё кошки, козявки, колючки, копалки, колья, копья, кораблики, конусы, кости.

– Всё! – сказал Слава в середине урока. – Все слова на Ко кончились. Ко-нец!

Но Татьяна Евгеньевна не останавливалась. Она очень любила играть на фортепьяно. Она, как волшебница, смотрела на страничку с нотами, а потом взмахивала рукой и каждую нотку оживляла, выпускала на волю, как клетку открывала, в которой томилась птица. И над городом летела прекрасная музыка: «далеко-далеко на лугу пасутся Ко…». Ну, или какая-нибудь ещё. На свете много хороших песен.

– Ко… ко… ко… – бормотал Тихон.

– Ты что, как курица, кудахчешь? – спросил Григорий. – Всё, кончились слова.

– Да я думаю… – Тихон рассматривал свои ногти, – корова, коза, вот ещё когти… У всех есть что-то общее… Это общее «ко», и оно острое. У всех есть что-то острое.

– А у коня что острое? – спросила я.

Татьяна Евгеньевна услышала про коня и сыграла музыку про погоню.

– Надо у Милены Зоревны спросить, что там с конём, – ответил Тихон, когда мы проскакали круг по актовому залу. – Может, раньше кони были с рогами, типа козерогов. А безрогих коней звали лошадью или клячей какой-нибудь.

– А ещё есть слово «каравай», так у него тоже ничего острого нет, – сказала Света Солянкина. – Только украшения такие вверху, на листочки похожие… Или на рога.

Татьяна Евгеньевна услышала про каравай и начала играть «как на чьи-то именины испекли мы каравай».

Мы пару раз исполнили хоровод.

– А мне бабушка рассказывала, – сказала Рая, – что хоровод раньше назывался короводом.

– Его что, вокруг коровы водили? – засмеялась Тоня.

– Или, может быть, коровы кругом друг за другом ходили? – предположила Таня.

Татьяна Евгеньевна, услышав про коров, опять начала играть «далеко-далеко…».