Однако на сей раз господин Вагнер расстарался, и зачин вышел другим.

– Мистер Тихоокеанский Трест! – несколько торжественно повел речь этот невероятный субъект, в доказательство своего реального существования только что проглотивший остаток сигары. – Я стою перед вами с открытым забралом.

На голове у него красовался всего лишь котелок, действительно круглый наподобие шлема и открытый, потому как вверху зияла дыра размером с ладонь.

– С кем имею честь? – поинтересовался мистер Тео, после того как вновь обрел дар речи.

– Я господин Вагнер! – заявил посетитель с небрежной легкостью человека, привыкшего носить звучную фамилию. Эдисон, Бенджамин Франклин или же однофамилец Вагнера по имени Рихард, вряд ли сумели бы представиться более достойным образом.

– Хоть я и не знаю, кто вы такой и что вам угодно, – оживился мистер Тео, который, как мы помним, коллекционировал чудаков, – однако рад вас видеть. Снимайте шляпу, бороду и располагайтесь как дома.

– Вам никогда не доводилось слышать о знаменитом господине Вагнере?

– Как же, доводилось. Сомневаюсь, однако, что вы та самая знаменитость, – несколько неуверенно добавил мистер Тео, словно допуская возможность лицезреть великого композитора с синей бородой.

– Вынужден развеять ваше заблуждение, – с самоуверенной усмешкой парировал гость. – Я и есть тот самый Вагнер.

– Тогда я тем более рад, – ухмыльнулся в ответ Тео, – поскольку до меня дошли неприятные слухи, что тот самый Вагнер в свое время скончался в Венеции.

– Слухи, как всегда, преувеличены. Просто отдубасили меня крепко, вот и пришлось долгонько отлеживаться.

– Мистер Тео, – вмешался Джимми От-Уха-До-Уха, – это известный мошенник и проходимец. Два зуба я ему собственноручно выбил в Алеппо. А бородищу ему наверняка выкрасили в дурдоме, чтоб не сбежал.

Выслушивая эту лестную характеристику, господин Вагнер одобрительно кивал.

– Значит, вы не имеете отношения к великому композитору?

– Имею, и даже самое прямое. Мой отец долгие годы проработал в оркестре одной заштатной оперной труппы.

– На чем он играл?

– На бегах. Все, что зарабатывал в оркестре, папаша проигрывал на бегах. Собственно, он обеспечивал звучание оркестровых инструментов. Каким образом? А вот каким: переносил инструменты в театр, где шли спектакли. Начинал с одной виолончели – значит, вроде как был солистом; позднее ему доверили еще одну, а иногда он подносил и альпийский рожок. Мой однофамилец, некий композитор Вагнер, написал оперу про Великую французскую революцию под названием «Зигфрид», и там без альпийских рожков не обойтись, потому как вся эта заварушка по сути и разыгралась из-за высокогорных лугов. Фамилия героя оперы Гесслер, ему все нипочем. У старика с головы собственный сыночек сбил выстрелом целую колоду карт… Там вся подоплека замешана на карточной игре, домино и даже на рулетке… Потому-то некоторые карты в честь оперы и революционного бунта и называют Вильгельмом Теллем, зеленым валетом, а храброго мальчонку – ультимо, или семеркой пик. Была там еще одна дамочка – Сивиллой кличут, она мастерица в лебедя преображаться, а как преобразится, так давай глотку драть, то бишь петь. Дирижер, по фамилии Шекспир, у которого я многие удачные выражения перенял, про эту дамочку говорил так: «Что нового, о коварство? Имя тебе Женщина». – Господин Вагнер икнул, готовый свалиться с копыт долой. – Как видите, сударь, я достаточно хорошо подкован в операх, мировой истории и азартных играх… По-моему, недурно было бы чего-нибудь выпить.

– Так ваше имя Рихард? – поинтересовался Тео.

– Имя мне тоже досталось от одного оперного героя.

– Ага! – живо вклинился в их разговор Джимми. – Раньше его звали Бубновым Валетом. Я тоже в музыке разбираюсь, поскольку одно время днем и ночью резался в карты.

– Мне надо поговорить с вами с глазу на глаз, – с неожиданной серьезностью заявил синебородый.

Повинуясь знаку миллионера, Джимми удалился.

– Сударь… я пришел с открытым забралом… – загадочно прошептал господин Вагнер. – Альпийский рожок требовался не всегда, только к Вагнеру, и приносил отдельный доход в тридцать центов. По причине альпийского рожка наша семья и взяла фамилию Вагнер, и в музыкальных кругах, желая задеть или оскорбить, нас так и обзывали – «Альпийские Вагнеры». А для меня – памятуя о своем дополнительном заработке – отец позаимствовал имя из одной итальянской оперы.

– Уж не хотите ли вы сказать, – занервничал мистер Тео, – что вас зовут Кармен? В таком случае наши пути расходятся.

– К счастью, это не так. В опере некий пьяница играет паяца с разбитым сердцем и без конца велит наливать кружки полней. В общем, речь идет об известном разбойнике, в честь которого меня и назвали.

– Странно, что именно о нем я и не вспомнил.

– Мое полное имя Вагнер Ринальдо-Ринальдини. Этот славный малый был итальяшкой-карманником, который плохо кончил, когда впутался в неприятную историю с Прекрасной Еленой.

– Очень рад, что вы столько всего мне наговорили с открытым забралом, – съязвил мистер Тео. – А теперь, может, все же вспомните, зачем пожаловали?

– Скажу откровенно: дайте сигару… Благодарю. Словом, я оказался посредником в сделке между газетой и корпорацией «Вагнер», – принялся объяснять он заплетающимся языком. – По сути, я основал новый трест. А что здесь такого? Суда и их владельцев я знаю, матросов тоже, преступный мир передо мной как на ладони – для бизнеса ничего другого и не требуется. Вот и предлагаю вам заключить сделку: кто найдет этого ученого, разделит славу с другим.

– Не нужна мне ваша слава, оставьте ее себе!

– Ну, знаете ли… – обиделся господин Вагнер, и его роскошная борода засверкала всеми цветами радуги. – В таком случае я попытаюсь удалиться.

Попытка, однако, не удалась: едва приподнявшись, гость тотчас плюхнулся обратно, пока наконец мистер Тео не подхватил его крепкой рукой.

– Вот спасибо! Но если передумаете, у вашего треста и корпорации «Вагнер» есть возможность… слиться. За мной дело не станет. Сегодня прибывает мой корабль… Экспедиция отправится отсюда, из Гонолулу. Поднимемся на палубу и поглядим: может, мой красавец уже подоспел. Да, а где моя свечка?

– Зачем вы пришпиливаете свечу к шляпе?

– Не в петлицу же ее засовывать и не к башмаку прикреплять! Свеча – это знак корпорации. Фонари с лодок воруют, а если на борту нет огня, полиция штрафует. Так что это мое изобретение – хоть патент бери! Прежде чем сесть в лодку, зажгу свечу, а выйду на берег, задую шляпу.

Тем временем собеседникам все же удалось выбраться на палубу, где господин Вагнер радушно приветствовал сэра Максвелла и выразил удовольствие по поводу его досрочного освобождения из тюрьмы. Опровержений он и слушать не стал.

– Только не вздумайте мне рассказывать, кто он такой! Скованные одной цепью, мы с ним вместе плыли от Коломбо до Батавии. Верно я говорю, старина?