Я попытался уговорить Наполеона встретиться с губернатором для того, чтобы, если это будет возможно, как-то приуменьшить разногласия, существующие между ними; но он ответил: «Встретиться с ним означало бы прибегнуть к самому худшему способу сгладить эти разногласия, так как я уверен, что в сообщении лорда Батхерста содержится какой-то пустяк, который он (губернатор) может сделать неприятным и превратить его в оскорбление своей грубой манерой передачи мне. Вы знаете, — добавил он, — я никогда не терял контроля над собой при встречах с адмиралом, потому что даже тогда, когда он должен был сообщить мне нечто неприятное, он делал это в деликатной манере; но этот человек обращается с нами так, словно перед ним находится кучка дезертиров».

Зная, что сэр Томас Рид абсолютно не в состоянии передать ни на французском, ни на итальянском суть любого сообщения, я спросил Наполеона: «В том случае, если сэр Томас Рид окажется неспособным ясно объяснить каждую деталь сообщения и вследствие этого будет вынужден изложить на бумаге то, что он хотел бы сказать, будете ли вы согласны прочитать это или разрешите кому-либо зачитать это вам?» Наполеон ответил: «Конечно, пусть он так и сделает или направит сообщение Бертрану. Что касается меня, то я, может быть, не захочу больше видеть губернатора в течение шести месяцев. Пусть он взламывает двери или сравнивает дом с землей. Я не подвластен английским законам, потому что эти законы не защищают меня. Я уверен, — продолжал он, — что губернатор ничего приятного не собирается сообщать, ибо в противном случае он бы так не настаивал на личной встрече. От лорда Батхерста ничего, кроме оскорблений или плохих новостей, не приходит. У меня возникает желание, чтобы они отдали приказ казнить меня. Мне не нравится мысль кончать жизнь самоубийством: это такая вещь, которую я никогда не одобрял. Я дал обет допить свою чашу до последней капли, но я был бы очень рад, если бы они прислали указание отправить меня на тот свет».

2 октября. Утром навестил Наполеона. Как он мне рассказал, зубная боль не давала ему спать большую часть ночи: щека опухла. Осмотрев зуб, я рекомендовал удалить его. Он попросил меня отправиться к губернатору и передать ему сообщение, суть которого заключалась в том, что вследствие плохого самочувствия, боли и желания выспаться он не готов спокойно выслушивать какие-либо сообщения или вступать в дискуссию; поэтому он выражает пожелание, чтобы губернатор передал графу Бертрану то, что хотел сообщить непосредственно ему. Граф Бертран в свою очередь все в точности и правдиво передаст ему. Если губернатор не соизволит передать сообщение графу Бертрану или любому другому резиденту Лонгвуда, то Наполеон не будет иметь ничего против того, чтобы получить сообщение от полковника Рида. Оставшаяся часть моего сообщения губернатору от Наполеона соответствовала тому, что он сказал вчера по данному вопросу.

«Если, — добавил Наполеон, — этому человеку предстоит довести до моего сведения то, что сюда прибыл фрегат с целью отвезти меня в Англию, то я буду считать это плохой новостью, поскольку он явится ее носителем. Учитывая подобное настроение, вы должны понять, до какой степени была бы неуместной предполагаемая встреча. Вчера он приехал в окружении своего штаба, словно собирался принять участие в церемонии смертной казни, а не просить личной встречи со мной. Трижды он уезжал отсюда в состоянии чрезмерного гнева, поэтому будет лучше, если у меня с ним более не будет личных встреч, так как из этого ничего хорошего не получится; и поскольку он представляет здесь свою страну, то я не хочу оскорблять и делать ему обидные замечания, подобно тем, которые я был обязан высказать ранее».

Я отправился к сэру Хадсону Лоу, которому передал порученное мне сообщение, опустив все его оскорбительные части, но высказав все то, что было необходимым для понимания его сути. Его превосходительство пожелал, чтобы я все это изложил письменно.

Позже губернатор продиктовал сэру Томасу Риду свой ответ генералу Бонапарту. Продиктованный ответ губернатор прочитал и затем вручил мне:

«Основная цель визита губернатора в Лонгвуд и его встречи с генералом Бонапартом определялась чувством внимания к нему и заключалась в том, чтобы ознакомить его первым с полученными инструкциями, касающимися его офицеров. Выполнение ими этих инструкций может зависеть только от решения самого генерала Бонапарта до того, как они сами будут ознакомлены с этими инструкциями. Губернатор желал бы, чтобы связь с генералом Бонапартом осуществлялась непосредственно им самим (губернатором) в присутствии сэра Томаса Рида или кого-либо из губернаторского штаба, а также одного из французских генералов. Губернатор никогда не имел намерения сказать что-либо, что обидело бы или оскорбило генерала Бонапарта; наоборот, он хотел снискать доверие и смягчить строгий язык полученных им инструкций, проявляя всяческое внимание и уважение к генералу Бонапарту. И поэтому он не может понять причину столь сильного чувства обиды, проявляемого к нему со стороны генерала Бонапарта.

Если он не даст согласия на встречу с губернатором в присутствии других лиц, то губернатор направит к генералу Бонапарту сэра Томаса Рида (если тот согласится на это), чтобы передать общий смысл того, что должен был сказать губернатор, опустив при этом в беседе с генералом Бонапартом некоторые вопросы для их дальнейшего обсуждения в будущем. Если к губернатору будет послан граф Бертран, то от него потребуется, чтобы он выразил озабоченность по поводу резких, в соответствии с пожеланиями самого генерала Бонапарта, слов во время его последней беседы с губернатором, проведенной по инициативе последнего. Со стороны губернатора не было намерения сказать что-либо обидное, и его слова послужили лишь ответной мерой против высказанных в его адрес резких выражений, и губернатор вел бы себя совсем иначе в отношении какого-нибудь лица, окажись тот в любом положении, отличном от положения генерала Бонапарта. Но если последний полон решимости ставить под сомнение старания губернатора проводить в жизнь свои приказы, то он едва ли сможет надеяться на должное взаимопонимание между ними».

Возвратившись в Лонгвуд, я подробно изложил всё вышеупомянутое сначала одному Наполеону, а затем ему же в присутствии графа Бертрана. Наполеон презрительно усмехнулся по поводу идеи принести свои извинения сэру Хадсону Лоу.

3 октября. Утром встретился с Наполеоном. После того как я осведомился о состоянии его здоровья, он вернулся к обсуждению вчерашних событий. «Поскольку этот губернатор, — заявил Наполеон, — объявляет, что он не будет полностью передавать мне свое послание через Рида, но намерен оставить некоторые вопросы для будущего их обсуждения, то я не буду встречаться с губернатором, так как я согласен видеться только с Ридом именно для того, чтобы избежать возможности видеть губернатора. Желая оставить некоторые вопросы для их будущего обсуждения, о чём он говорит в своём послании, он может появиться здесь завтра или послезавтра и потребовать новой встречи со мной. Если он хочет что-то сообщить мне, то пусть пошлёт для этого своего адъютанта к Бертрану, или к Монтолону, или к Лас-Казу, или к Гурго, или к вам; или вызовет кого-либо из вас и сообщит то, что хочет; или пусть передаст мне своё сообщение в полном виде через Рида, или через сэра Джорджа Бингема, или еще через кого-нибудь; и тогда я встречусь с выбранным им человеком. Если же он по-прежнему будет настаивать на встрече со мной, то я в ответ напишу сам: «Император Наполеон не будет встречаться с вами, потому что последние три раза, когда вы были с ним, вы оскорбили его, и он более не желает общаться с вами».