Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Припев:
Враг лютует, но границы
Мы без боя не сдаём.
Мы — спина к спине — у мачты,
Против тысячи вдвоём!
Дрон на помощь миномёту —
Славный выдался денёк!
Пушка сломит их упрямство,
Жми смелее на курок.
Припев:
Славь, солдат, страну родную,
Не кури, не пей вино!
Подлый враг, проси пощады,
Генерал убит давно!
Повторяли раз за разом, перемежая объявлениями. Очередь из ожидающих регистрации длинным хвостом виляла аж за дом. Весеннее солнце припекало так, что те, кто посмелее, подставляли лица лучам, устроив во дворе огромный естественный солярий, расстегнули куртки и сняли шапки. Другие же, наоборот, кутались в фольгу от всех видов излучения и от солнышка заодно. Стояли семьями, с детьми, с собаками, с бабушками и дедушками, словно боялись разлучиться хоть на минуту, но, на удивление, говорили, смеялись, как будто впереди их ждало что-то хорошее, а не мобилизация. Люди так устали от страха и тревоги, что, похоже, перестали бояться и тревожиться. Побыть на солнышке вместе — уже хорошо.
Наив с Веар стояли в обнимку, не стесняясь чужих взглядов. Слушали одну музыку на двоих, смотрели по сторонам и, как и все, старались не думать о том, что их ждёт впереди. Идиллию прервал своим ворчанием Вечный Дед, шлёпающий по весеннему ручью в здоровенных резиновых сапогах:
— Стойте, стойте! Что вам ещё делать? Выстроились в очередь на массовое жертвоприношение, мать вашу! И ведь ни у кого извилина в мозгу не дрогнет, чтобы задуматься! Верите им, как бараны. Вам раз соврали, два соврали, десять раз соврали, сто — вы всё равно врунам верите. Какую чушь вам ни скажи — верите! Жертвы собственной амёбности! Трясущиеся душонки, не обременённые интеллектом!
— Что разворчался, старый? Знаешь, что делать — скажи, что делать. Не знаешь, что делать — заткнись! — рыкнула на него дама из очереди.
— Говорю же — думать! Своей головой думать! Ду-мать! Вот что делать. Но это слишком сложно. Вам непременно нужен тот, кто скажет, что делать, и вы сделаете. С моста спрыгнете, говна сожрёте, убьёте или умрёте, потому что вам кто-то сказал: «Это правильно! Равняйсь! Смирно! Жрать говно шаго-о-о-ом марш!» Биороботы хреновы, чтоб вас!..
Он ушёл вдаль, продолжая громко ворчать себе под нос. Лица людей помрачнели. Они почему-то стали застёгивать куртки, словно похолодало.
— Да вырубите вы уже эту песню. Задолбали! Пластинку смените! — рявкнул кто-то в сторону оплота.
Очередь неодобрительно загудела. Через пару минут на красную крышу вылезли четыре человека в костюмах космонавтов с автоматами и один с громкоговорителем.
— Внимание! — взвизгнул громкоговоритель. — Принято решение изменить порядок явки для мобилизационной регистрации. Всем вам на смартфоны поступит информация о дате и времени, в которые конкретно вам необходимо явиться. Сейчас у вас есть пять минут, чтобы разойтись по домам.
— Мы почти достояли! Нафига потратили два часа-то? Примите хоть тех, кто первые, — крикнули стоящие впереди.
— Повторяю! У вас есть пять минут, чтобы разойтись по квартирам по-хорошему. Напоминаю: введён режим особого положения. Необходимо неукоснительно подчиняться распоряжениям! — заорал мегафон.
— А что если нет? — спросил кто-то.
— Тогда будет по-плохому. Как положено в особое время, — ласково сказал человек-мегафон, а автоматчики демонстративно приподняли автоматы на ремнях чуть выше, но целиться, к счастью, не стали.
Этого хватило, чтобы все покорно разбрелись по квартирам. Наив стоял у окна и смотрел в проделанную в фольге дыру. На экране, по телевизору, из громкоговорителя твердили, что время записи на регистрацию поступит в виде сообщения. Всех, кто подходил к дверям оплота, разворачивали. Автоматчики стояли на крыше на специально оборудованных для этого площадках и смотрели во все четыре стороны. Вдруг из-за угла появились двое в чёрной форме, без защитных костюмов. Они медленно вели под руки Вечного Деда, а его маленькая лысая беззубая собачонка, заливаясь лаем, пыталась отбить хозяина. Дед не сопротивлялся, не упирался, старался быстрее перебирать ногами и что-то говорил псине. Собака не унималась и исхитрилась прикусить одного из блюстителей закона за штанину. Тот выхватил из-за пояса чёрный прибор и, изловчившись, ткнул им в собаку. Раздался треск. Она завизжала, затряслась, упала и забилась в конвульсиях, а старика подвели к зарешёченной машине и подсадили на подножку. Он вошёл, опустив голову, и даже не обернулся.
— Что там такое? — спросила Веар, подходя к Наиву.
— Ничего интересного. Пойдём чай пить! — ответил он, резко обернувшись, и увёл её от окна.
XXII
I
«Очень важны слаженные организованные действия. Чётко исполняйте распоряжения», — твердил телевизор, а ещё успокаивал: «Войны не будет. Всё, что мы делаем — чтобы избежать вооружённого вторжения. Наша задача — показать врагам силу, единство и организованность, чтобы у них и мысли не было попробовать напасть на страну, сжатую в единый кулак отпора!»
Срочно приняли «Закон об отрицании величия». Теперь публичное отрицание, преуменьшение, неодобрение величия и особой роли страны, а также наличия генетической уникальности её граждан наказывалось лишением свободы сроком от одного года до десяти лет. В народе тут же появилась присказка: «Тот велик, кто молчать привык», и молчали.
Первой пройти мобилизационную регистрацию удалось маме. Наив, как и обещал, приехал к ней вместе с Веар. Мама устроила настоящий семейный обед: нажарила картошки, запекла курицу, достала своё идеальное варенье из половинок абрикосов, вишнёвый компот и банку оливок из прошлой жизни. Они с Веар как-то неожиданно быстро подружились, словно знали друг друга годы. Вместе накрывали на стол, болтали о кулинарных рецептах и женских кухонных хитростях, а потом мама стала учить, чем вкусненьким накормить Наива, чтобы подобрел.
— Я вам не мешаю? — с деланной обидой спросил Наив, который рылся в телефоне, сидя за полупустым столом. — Бросили меня тут одного, и меня ещё и обсуждают.
— На вот полотенце, протри стаканы, — велела мама и выдала сыну мягкое клетчатое полотенце.
— И вставь в уши наушники. Мы скажем, когда можно вынимать, — в тон маме добавила Веар.
Он для вида вставил наушники, но ничего не включил — решил подслушать женские секреты. «Какие же коварные существа эти женщины! — думал он. — Я всегда считал гренки просто гренками, а оказывается, это прямой путь к тому, чтобы я что-то сделал по дому. Стейки — волшебное средство для финансовых договорённостей, а фруктовый салат крайне необходим при плохом настроении. Неужели я так прост, что никогда этого не замечал? У Веар для всего вышеперечисленного есть совсем другие, значительно более действенные методы. Эх… Как бы хорошо было всё это услышать в другое время, в
