для приветствия. Это был худощавый человек лет сорока с короткой стрижкой и черными, аккуратно подстриженными усами. Перед ним на столе лежали наши паспорта, дорожная карта и фотокамера. Слева от полковника на краешке стула сидел подполковник. Оба они некоторое время осматривали нас с головы до пят.

— Пожалуйста, садитесь, — сказал наконец полковник.

Он взял один из паспортов и начал медленно его листать.

— Значит, вы господин и госпожа Лотц?

Я подтвердил это.

— Туристы из Германии?

— Мы живем в Каире.

— Да. Из ваших паспортов я вижу, что вы уже находитесь здесь некоторое время. Чем вы занимаетесь?

— Я коннозаводчик.

Густые брови полковника изумленно поднялись: «Коннозаводчик?»

— А что тут удивительного? — Я вытащил мой бумажник. — Вот моя визитка с каирским адресом, вот удостоверения члена конноспортивных клубов: «Кавалерийского клуба», «Ассоциации любителей верховой езды» и «Гезира».

Я разложил все это на столе, и полковник не спеша стал рассматривать эти бумаги.

— Если вы, господин Лотц, занимаетесь разведением лошадей в Каире, то что привело вас сюда, в запретную зону?

— Послушайте, полковник, я все это уже рассказывал вашему капитану. Он уже провел бессмысленное и бестолковое расследование нашего «преступления». Чтобы сберечь ваше время, я могу все снова сам рассказать вам.

— Сделайте одолжение, но я хочу предупредить вас, что вы попали в очень неприятную историю. Проникновение в запретную зону — это серьезное преступление.

— Я не знаю ни о какой запретной зоне. Утром мы с женой выехали из Каира и направились к Горьким озерам на пикник. Мы ехали по шоссе Суэц — Исмаилия, за рулем была моя жена…

— Машину вела ваша жена? Разве не мужчина должен вести машину?

— Может быть, но на прошлой неделе я повредил колено и хотел отдохнуть. К тому же моей жене очень нравится водить машину.

— Как вы повредили колено, господин Лотц?

— Упал с лошади, поскользнулся в ванне, какое это имеет значение?

— Не надо волноваться, господин Лотц. Я просто хочу установить факты.

— Хорошо. Факты таковы: моя жена вела машину. Я спал, и она, видимо, свернула не там, где было нужно. Я проснулся, когда машина уже застряла в песке. Вот все, что я знаю. А потом налетели ваши солдаты с автоматами. Вы удовлетворены, полковник?

— Не совсем. Часовой на перекрестке сообщает, что он пытался вас остановить, но вы ему не подчинились.

— Я не видел никакого часового. Я спал.

— Но ваша жена не спала. Почему она не остановилась? Там же есть надпись, запрещающая въезд посторонних лиц.

— Моя жена тоже не видела ничего подобного. Во всяком случае, никто не пытался ее остановить. Если ваш часовой, который сам, наверное, спал, говорит правду, то почему он не позвонил сюда?

— Телефонная связь с этим постом сейчас не работает, но это вас не касается. Если часовой спал, то он будет наказан. Что же касается вас, господин Лотц и госпожа Лотц, то соответствующие власти проведут полное расследование.

— Но это просто смешно, полковник. Мы с женой намеревались приятно провести время на Горьких озерах. С чего нам было заезжать сюда, смотреть на солдатские казармы и на этот ничем не примечательный кусок пустыни? Объясните мне!

— Откуда я знаю? Может быть, вы шпионы или диверсанты. Это предстоит выяснить соответствующим властям.

— Это просто какая-то ерунда! В самом деле, полковник, эта шутка, кажется, зашла слишком далеко. Я хочу сказать вам, что меня довольно хорошо знают в этой стране. Почему бы вам не позвонить, например, генералу Гурабу из полиции? Это мой хороший друг. Он может за меня поручиться. Вы его знаете?

Командир немного помолчал.

— Да, я его знаю, но мы ему не подчиняемся. Хотя его мнение может быть принято во внимание людьми из службы безопасности.

— Служба безопасности! Полковник, это замечательно. Вы сами все решили. Могу я воспользоваться вашим телефоном?

— Для чего?

— Позвонить тем самым людям из службы безопасности, о которых вы говорили. Начнем с генерала Фуада Османа.

— Вы его знаете?

— Знаю его и еще нескольких человек, — сказал я, доставая записную книжку. — Позвоните ему, и он подтвердит, что я не шпион. Он меня очень хорошо знает.

Полковник взял со стола мой паспорт и снова стал его перелистывать.

— Очень странное дело, — сказал он подполковнику по-арабски. — Вы думаете, он говорит правду?

— Откуда я знаю, — ответил подполковник. — Лучше не усложнять дело и передать их в службу безопасности. Пусть она расследует. Обычное дело.

— Если бы только этот идиот не привез их на базу… Госбезопасности это не понравится, у меня могут быть неприятности.

— Он говорит, что дружен с генералом Османом. Откуда он может знать таких людей, как Гураб и Осман? Может быть, он на самом деле один из немецких экспертов?

Полковник оторвался от паспорта и внимательно посмотрел на меня:

— Господин Лотц, вы действительно коннозаводчик?

— Я уже сказал вам, — резко ответил я. — Но если вы не верите ни одному моему слову, то почему бы вам не последовать моему совету и не позвонить тем, кто разбирается в этих вопросах?

Он еще немного подумал и наконец принял решение.

— Хорошо, — сказал он, снимая трубку одного из телефонов. — Я позвоню генералу Осману. Какой у него номер?

Я передал ему свою записную книжку, и он заказал междугородный разговор. Несколько минут мы молча ждали. В соседней комнате кто-то истошно вопил, пытаясь соединиться с Каиром. Я открыл новую пачку сигарет и протянул ее офицерам, но те отказались, и мы с Вальтрауд закурили вдвоем.

Зазвонил телефон, и полковник снял трубку.

— Да. Что? О, понимаю… Попросите его, пожалуйста, перезвонить мне.

Положив трубку, полковник объяснил мне:

— Генерал Осман в отъезде, и неизвестно, когда вернется.

— Очень жаль, — ответил я, — но мы можем позвонить еще кому-нибудь. Вы знаете полковника Мохсена Сабри из госбезопасности?

— Никогда не слыхал о нем. Он не имеет к нам никакого отношения. Система госбезопасности очень большая.

— Хорошо, полковник, давайте я поговорю с ним или вы поговорите сами, и, если вы не удовлетворитесь, он может связать вас с кем-нибудь другим. Что мы теряем? Вот его номер.

Некоторое время он колебался, а потом раздраженно сказал:

— Хорошо, хорошо. Это никому не повредит, только я буду выглядеть глупо и причиню беспокойство многим людям, у которых есть более важные дела.

С раздражением в голосе он все-таки назвал телефонисту номер телефона Сабри. Линия на Каир, по-видимому, была еще открыта, и соединение произошло сразу.

— Алло… Кто у телефона? Адъютант? Это говорит полковник Абдель Азиз. Могу я поговорить с полковником… полковником Сабри? Алло… Полковник Сабри? Доброе утро. Извините, пожалуйста, за мой вопрос,