— Левая рука вытянута до конца. До конца, царевич! И не напрягай её так: напряжение должно быть естественным. Когда ты просто вытягиваешь руку, ты же не делаешь её каменной. Правая оттягивается только от плеча — локоть и предплечье неподвижны. И следи за тем, чтобы линия предплечья была продолжением линии стрелы, стоит появиться «надлому», и стрела полетит не туда, куда ты хочешь. И не забывай просчитывать расстояние. Помни, что стрела летит по прямой только первые пару десятков локтей, затем её движение изменяется — тяжесть наконечника, ветер,— всё имеет значение. Просчитывай полёт стрелы прежде, чем отпустить тетиву! Видишь мишень? Ощущаешь тяжесть стрелы? Теперь задержи дыхание. Замри. Один, два... Отпускай! Н-ну... Уже лучше! А потом всё это надо будет проделывать за долю мгновения, за время вздоха!

Пандион взял у Астианакса лук, ещё раз глянул на дрожавшее почти в самом центре мишени древко стрелы и удовлетворённо усмехнулся.

— Лучше, уже намного лучше, царевич! Так. Дротик пока оставим. Пройдём приёмы боя с тенью[4].

— Я готов!

Астианакс мгновенно скинул тунику, оставшись в узкой набедренной повязке, и занял уже привычную позу кулачного бойца.

— Стойка! — Пандион отошёл в сторону, чтобы не мешать мальчику представлять себе воображаемого противника. — Он нападает справа. Слева! Он переходит на ближний бой. Голову, не забывай защищать голову! не открывайся, Астианакс! Он всё ещё достаёт тебя... Он открыл грудь — бей! Ты попал, но он не надаёт, нужно было бить сильнее. Так... Так! А теперь попробуй сам «увидеть» его. Бей! Ещё. Ещё! Ещё!

— Он давно расшиблен в лепёшку, Пандион! — донёсся с лестницы, ведущей на террасу дворца, насмешливый голос Неоптолема. — Таких ударов медведь бы не выдержал, а наш царевич обрушивает их на этого бедолагу-невидимку.

— У меня получается? Да? Да, Неоптолем?

И мальчик, подбежав к стоящему на нижних ступенях юноше, обхватил обеими руками его талию и прижался к нему.

Силы Неоптолема постепенно восстанавливались. Спустя пять или шесть дней он уже стал садиться на постели, а ещё дня через три, с помощью рабов, поднимался и выходил на террасу. Там он часами сидел в устланном шкурами и выложенном подушками кресле, в тени отцветшего жасминового куста, вдыхая дующий с моря ветер. Здесь он вновь стал принимать своих слуг и военачальников, требуя от них докладов. Ему рассказывали, как ловко справлялась со всеми делами молодая царица, и юноша липший раз изумлялся уму и воле Андромахи. Он просил её по-прежнему кое в чём его заменять и видел, что ей это не в тягость.

Они часто бывали вместе, царица приходила к нему в комнату или на террасу, и они подолгу говорили о самых разных вещах. Но иногда оба вдруг умолкали, и в этом молчании было больше слов и больше смысла, чем в самых долгих беседах...

Астианакс тоже приходил к своему новому другу, вернее, почти не уходил от него. Когда там бывала Андромаха, мальчик бегал по террасе либо играл с Тарком, когда же его мать уходила, он усаживался на одну из подушек, которой Неоптолем с ним делился, и они вели чисто мужские беседы — об оружии и об охоте, о подвигах древних героев (а о них Астианакс знал, пожалуй, больше, чем Неоптолем), об истории Эпира и Троады. Мальчик помнил наизусть многие слышанные от Андромахи старинные сказания и песни, и Неоптолему очень нравилось слушать, как он рассказывает либо пост своим высоким, чистым голосом, вкладывая в самые простые слова особый смысл — детское воображение дорисовывало и дополняло то, чего в песне или в сказке, возможно, и не было.

Вскоре, едва начав вставать на ноги, юноша потребовал к себе Пандиона, решив возобновить воинские упражнения и предложив Астианаксу заниматься с ним вместе. Мальчик, услыхав это, даже взвизгнул от восторга.

Пандион принялся обучать наследника со всей строгостью и со всем вниманием. Не довольствуясь пока что недолгими занятиями с ещё не окрепшим Неоптолемом, могучий воин уводил ребёнка в сад, бегал с ним наперегонки, проходил правила кулачного боя и сражения на мечах, ставил мишени для стрельбы из лука или метания копья.

До Неоптолема доносились их голоса, и он радовался, понимая, что Пандион, как ни придирался он к маленькому ученику, на самом деле им доволен.

— Ты вовремя пришёл, мой царь! — воскликнул воин. — Бой с тенью, и вправду, уже удастся царевичу, и из лука он стал стрелять куда лучше, а вот бой на мечах у нас пока слабоват. Хорошо ли ты нынче себя чувствуешь и сможешь ли поупражняться вместе с наследником? Я бы хотел посмотреть на него со стороны, не становясь с ним в пару.

— Я за этим и шёл сюда! — весело ответил Неоптолем, ероша ладонью блестящие кудри прильнувшего к нему мальчика. — Сегодня Махаон всё утро меня осматривал, крутил, вертел и ощупывал и наконец заявил, что не видит уже никакой опасности. Я думал, честно сказать, что её давно уже нет! Ну, Астианакс, хватит висеть на моём поясе! Ты не девочка. Давай докажем этому угрюмому вояке, что у нас и с мечами выходит неплохо.

Говоря так, юноша тоже скинул хитон, взял поданный Пандионом кожаный нагрудник с подшитыми к нему изнутри пластинками дубовой коры и надел на себя, в то время как его военачальник помогал мальчику облачаться в такое же защитное приспособление. Они дрались не на настоящих, а на деревянных мечах, по и такой меч при очень сильном ударе мог опасно ранить.

Неоптолем считал себя недостаточно искусным воином, постоянно с тайной горечью вспоминая рассказы о поразительном мастерстве своего великого отца, однако, если не принимать во внимание этого сравнения, он был великолепен в битве, и это видели все. Сейчас, упорно упражняясь, чтобы вернуть себе быстроту движений, уверенность руки, точность и силу удара, он добился ещё больших успехов, и суровый Пандион хвалил его совершенно искренне. Астианакс отчаянно старался во всём следовать царю, и у него тоже многое стало получаться, хотя он и начал постигать воинское искусство куда раньше, чем другие мальчики.

— Всё, довольно с вас! — воскликнул Пандион, когда спустя полчаса заметил, что с обоих пот льёт уже ручейками. — Куда лучше, куда как лучше, царевич, хотя здесь нам ещё работать и работать...

— Ля как? — переводя дыхание, спросил Неоптолем.

— Ты просто молодец, мой господин! — едва сдерживая довольную улыбку, проговорил воин.

— Слышал? — юноша подмигнул мальчику. — Мы с тобой — молодцы! А теперь — купаться! Если мы не придём вовремя к обеду, мама будет о-очень на нас сердита...

— До обеда ещё далеко! — возразил, глянув на солнце, Астианакс. — Поедем к озеру. Ну, пожалуйста, Неоптолем! И заодно я ещё поучусь управлять колесницей... Можно, ну можно, а?

— Хитрый мальчишка... Ты знаешь, что если вот так на меня смотришь, то я не смогу тебе отказать! — проговорил устало Неоптолем, и какая-то тень скользнула по его лицу.