— Я уверена, что хочу выйти за тебя замуж. Не знаю, люблю ли я тебя. Никогда ни в кого не влюблялась, так что не с чем сравнивать. Не знаю, что при этом нужно чувствовать. Что, если мое чувство — не любовь? Справедливо ли это по отношению к тебе, Филип?

— Любовь — это как цветок, Салли. Сначала сажаешь семя, потом оно дает всходы, и вот уже почка — когда это успело случиться? — распускается. Постепенный процесс пробуждения. Самая лучшая любовь начинается, на мой взгляд, как дружба. У нас это уже есть. Мы пойдем дальше, к тому, что ждет нас впереди. Кроме того, моей любви хватит на двоих. Тем не менее я обязан спросить, что заставило тебя передумать?

— Мне невыносим твой отъезд. Каждый раз, когда я представляю, как ты уезжаешь… насовсем… у меня начинается изжога. Я не могу ни есть, ни спать.

— Это первый признак любви, — сказал Филип. — Мне можно тебя поцеловать или лучше подождать? Я должен купить тебе кольцо. Оно будет совсем простенькое, денег у меня немного. Рядом с теми камнями, которые ты носишь…

— Не надо, Филип, Ты можешь завязать мне проволоку вокруг пальца, и я никогда не сниму ее. Размер не имеет значения. А вот поговорить нам надо. О бизнесе, о моих деньгах, о том, что ты собираешься делать и где мы будем жить.

— Если ты рядом, я готов жить в палатке. Я в состоянии обеспечить тебя и позаботиться о тебе. Я хороший учитель. Но вот покупать тебе бриллианты и дома не могу. Может быть, когда-нибудь, но не сейчас.

— Все это у меня есть, Филип. Я тебе как-то уже говорила, что запросы у меня невелики. Все что мне нужно, это сытно поесть, знать, что мне никогда не придется голодать, и иметь надежную крышу над головой, которая не даст замерзнуть зимой и укроет от зноя летом. Приличное платье для церкви и прочные туфли. Все остальное, Филип, не имеет значения. Вот сейчас, в эту минуту, я могу уйти отсюда и не оглянуться. Ты дал мне то, чего мне никогда не удалось приобрести самой, — образование. У меня есть диплом. Я даже могу поехать в город и послать телеграмму моей сестре Пэгги.

— Раз уж речь зашла о дипломе… нам нужно отвезти твою контрольную мистеру Брэннигану. В порядке любезности. Я также хочу, чтобы ты познакомилась с ним. Когда мы поженимся? — по-мальчишески непосредственно спросил он.

— Ты думаешь о какой-то конкретной дате, Филип? Полагаю, можно было бы все устроить в августе. Мне нужно кое-что сделать, купить свадебное платье. Ну и тому подобное. Я бы хотела пригласить людей, которые работают у меня, и нескольких друзей. Если ты не против, мы могли бы пожениться в церкви Святого Коттона Истера. И еще. Я хочу спеть на моей собственной свадьбе. Мне не хватает пения, как не хватает и работы в «Бинго Пэлас». Я хочу вернуться к прежней жизни.

— Следует ли это понимать так, что ты не стремишься быть домохозяйкой? А кто будет заботиться обо мне? А дети? — Филип говорил внешне беззаботно, с улыбкой, но Салли чувствовала серьезность в его взгляде и голосе.

— В этой области у меня совершенно нет никакого опыта, Филип. И я не уверена, что хочу его приобрести. Домашнее хозяйство — не мой профиль. О нас обоих позаботится Су Ли. Если будут дети… ну, что-нибудь придумаем. У Су Ли много двоюродных и троюродных сестер. А ты будешь требовательным и придирчивым мужем, Филип?

— Не знаю. А из тебя выйдет сварливая жена?

— По всей вероятности. Ты захочешь жить в городе?

— Если ты переедешь туда, я тоже. Я очень люблю тебя, Салли.

— А как быть с тем, что мы наговорили друг другу? Эти пять месяцев были просто ужасны, мы оба мучились вместо того, чтобы помочь друг другу. Если у тебя есть какие-то сомнения, если ты не можешь что-то понять, с чем-то примириться, давай поговорим об этом сейчас. Я не хочу, чтобы то, что случилось, повторилось.

Салли невольно напряглась, вспомнив, как он унизил ее.

— Если подобное случится еще раз, Филип, я уйду от тебя. Гадостей, обид и оскорблений мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Пока что мы понимаем друг друга, и это самое главное. Извини, что разбудила тебя так рано. Сейчас я скажу Чу, что ему не нужно везти тебя в город. Я так рада, что мы собираемся пожениться.

— Представь себе, я тоже! Да-да, я счастлив, что ты решила стать моей женой. Постараюсь быть идеальным мужем.

Салли хотела сказать «я тоже сделаю все, чтобы стать идеальной женой», но слова почему-то словно прилипли к языку. В глубине души она сознавала, что не оправдает ожиданий Филипа.

* * *

Ясным солнечным августовским днем Салли Коулмэн вышла замуж за Филипа Торнтона. Вышла потому, что убедила себя: так будет лучше. Филип Торнтон женился на Салли Коулмэн, потому что любил ее всем сердцем.

— Филип, почему ты на меня так смотришь? Я не собираюсь взрываться. Я могла бы, конечно, выглядеть иначе, но… Такое случается со всеми беременными женщинами. У меня все под контролем. Или ты сомневаешься?

— Разумеется нет. Но нужно ли так много есть? Мне кажется, ты не очень комфортно себя чувствуешь. Тебе плохо?

Салли недовольно посмотрела на него. Муж говорил так тихо, что приходилось напрягаться, чтобы понять, что именно он говорит. Слова раздражали ее. Филип раздражал ее. Су Ли раздражала ее. Погода раздражала ее.

— Не знаю, нужно или нет. И скажу тебе откровенно, Филип, мне на это наплевать. Я голодна, мне хочется есть. Если тебя беспокоят мои манеры, то, как я ем, я могу делать это на кухне. Да, мне нехорошо. Но я ничего не могу изменить до тех пор, пока ребенок не решит, что пришло время ему явиться в мир. Если у меня и есть какое-то желание, то оно звучит так: я хочу, чтобы он родился вот сейчас, немедленно!

— Что я могу для тебя сделать, Салли? Хочешь, почешу тебе спинку и ноги?

— Мне ничего не нужно, разве что еще кусочек пирога. Вот съем его и пойду полежу. Пожалуйста, Филип, перестань носиться со мной.

— Я с тобой ношусь?

— Да, именно этим ты и занимаешься с того самого дня, когда я сообщила тебе, что беременна. Девять месяцев, Филип. Это чертовски трудно. У меня постоянное несварение. Я похожа на раздувшийся кусок теста. Мне нелегко ходить, а уж подниматься и спускаться по лестнице просто пытка. В ванную я хожу раз сто на день. А для того, чтобы сделать это, мне приходится совершать те самые подъемы и спуски, о которых я говорила и которые меня доконали. У меня нет сил, я устала и, хотя много сплю, сон не дает облегчения. Ты, вообще-то, понимаешь, о чем я говорю?

— Понял. Послушать тебя, так во всем виноват только я. Мы же обсуждали эту проблему, и оба решили, что хотим ребенка. Если помнишь, я предлагал подождать, пока мы обживемся, а ты сказала, что не видишь в этом смысла. Я согласился. Мне очень жаль, что все трудности свалились на тебя, я тебе сочувствую. И ты знаешь, что я готов сделать все что угодно, лишь бы облегчить твое положение.

— Все это я знаю, Филип. Мужчины всегда говорят нечто подобное. Звучит, по-моему, довольно глупо. Ты ничем не можешь мне помочь и прекрасно это понимаешь. Есть вещи, которые доступны лишь женщине, в их числе — рождение ребенка. Собери хоть всех мужчин на свете, они бессильны изменить заведенный порядок. Мне неприятно, что ты чувствуешь себя виноватым. Мне досадно, что я не могу посидеть с тобой и поиграть в шахматы. Жаль, но мне не доставляет удовольствия слушать, как ты читаешь стихи о любви. Меня интересует только ребенок. Все остальное не имеет для меня никакого значения. Боже, только бы это была девочка! Я назову ее в честь мамы.