— Ну, тут я бы с вами не согласился, — перебил Ройтер, — я сталкивался с британцами в бою — это люди чести и достойные солдаты.

— Это вы не с теми британцами сталкивались. Кто там был против вас в таком же самолете, как вы? — Пешки! Я говорю про аристократию, про сливки британского общества. У этих ни чести ни совести нет — точно. Вспомните, как фюрер все пытался сделать эффектный жест. Тот же Дюнкерк! И что? Оценили это британцы? План Моргентау — помните?

— Так он вроде американец…

— Он американец, так сказать, по гражданству. А кукловоды у него в Лондоне сидят. А миссию Гесса? Страшно подумать, какие секреты знает этот человек! А то, что его не убили, лишний раз доказывает, он кому-то нужен. Нужен именно для того, чтобы дать показания. Я следил внимательно за Нюрнбергским процессом. Очень слабая доказательная база, много обвинений просто голословны. Если бы кто-то нашел архивы против Черчилля, или Чемберлена, или Хейза! Вот был бы процесс так процесс! Но где теперь эти архивы? А они были, и были у СС.

— И что, такой архив может дорого стоить?

— Уверяю вас, куда дороже, чем все «Фау» и атомные бомбы, вместе взятые! Это — настоящее оружие. Тихое, бесшумное, но очень мощное.

— А если бы вы нашли такой архив?

Густаво внимательно посмотрел на Ройтера. Отпил кофе. Еще раз посмотрел.

— Я очень не завидую тому человеку, кто его найдет. Придется сражаться с половиной мира. Лучшее, что может быть, это его просто застрелят. Чтобы играть с такой информацией, нужно иметь опыт и связи. Моих — недостаточно. Гиммлер бы мог, по рангу, но не по характеру. У него не хватало никогда фантазии. Борман — вот профессиональный интриган, но он мертв, говорят. Геббельс понимал цену информации, но работал с ней очень грубо. Британцы же, в конце концов, переиграли его.

— И что делать?

— Вы Льюиса Кэрролла читали? «Алиса в стране чудес» — очень английская сказка. Так там Алиса спрашивает, и куда же мне идти? — А куда же ты хочешь попасть, детка?

— Я хочу уничтожить Англию…

— В таком случае вам нужно — сущий пустяк — объединить усилия определенных кругов Германии, России и США, ну в Америке это еще Мексика, ну и вот, да, пожалуй, Аргентина. Бразилия — вся английская. Но тут есть загвоздочка маленькая. Дело в том, что британцы последние 50 лет только и делают, что тратят неимоверные усилия на то, чтобы все эти субъекты пересрались между собой. И им это довольно неплохо удается. Русскими в Германии еще не один десяток лет будут пугать детей, после всего, что было. Американцы вам, наверное, представляются как нечто очень похожее на Англию?

— Ну да…

— А ведь это единственные за последние 200 лет, кто побеждал бриттов. Они кровью завоевали свою независимость! Испания — вот она, Испания, — Густаво обвел руками вокруг. — Непобедимая армада — пуфф! — он сделал соответствующий жест, — рассеялась как дым! Франция с Наполеоном — ну мы знаем где. Ну и мы. Тупо по-прусски понадеялись на свой железный милитаризм. И что? Две войны проиграли! Две!! Mit deutschem Schwert erklingt ein «Nein»…[31]Как же! Домахались мечами? Теперь у нас единственный шанс — если русские — я уж не знаю, какое чудо там должно случиться, — скинут Сталина. Может быть, к власти придут антианглийские силы. Они там есть. Тот же Молотов, или Жданов. В 39-м мы же нашли общий язык! Но Германии нет. И Штаты англикосы ловко перетащили в свой лагерь. Как теперь? Делать ставку на республиканцев? Но республиканцев там не было у власти с 32-го года! И я не думаю, что теперь Стассен победит. А американские демократы — это прихвостни бриттов.

От подобной «политинформации» голова пухла. Казалось, мозг готов выскочить наружу и запрыгать по столу. Но ведь получалось-то все довольно складно… Только для того, чтобы это принять, нужно было всего-то-навсего вычеркнуть из жизни 8 лет. Вот вам и ответ — как так получилось, что ты, Хельмут Ройтер, Конрад Нойман, и как там тебя еще звать — вот, дон Диего — ни одной битвы не проиграл, а страна, которой ты служил, проиграла войну. Просто ты бился, оказывается, не с тем врагом.

Много лет назад мы назначили свидание судьбе, и сейчас пришло время нам выполнить свое обещание, может быть, не сполна, но в большой степени. В тот момент, когда пробьет полночный час и весь мир будет спокойно спать, Индия проснется, чтобы жить и быть свободной.

Наступает момент, достаточно редкий в истории, когда мы переходим из старого в новое, когда заканчивается эпоха, когда душа народа, так долго угнетаемого, становится свободной. И в эту торжественную минуту мы, как и подобает, даем обет преданного служения Индии, ее народу и еще большей цели — всему человечеству.

<…>

Событие, которое мы отмечаем сегодня, — всего лишь один шаг, открытие новой возможности для еще более значимых побед и достижений, ожидающих нас впереди. Хватит ли у нас храбрости и мудрости, чтобы не упустить эту возможность и принять вызов будущего?

Свобода и власть подразумевают ответственность. Ответственность лежит на этой ассамблее, суверенном органе, представляющем суверенный народ Индии.

Перед тем как получить свободу, мы вынесли все возможные страдания, и наши сердца отягощены памятью об этом скорбном времени. Не закончились страдания и теперь. Однако с прошлым покончено, и нас ждет будущее.

Это будущее — не праздный отдых, но беспрерывная работа, направленная на исполнение тех обетов, что мы давали так часто, а также того, что дадим сейчас. Служение Индии означает служение миллионам страждущих…

Джавахарлал Неру

Речь по случаю провозглашения независимости Индии

14 августа 1947 года

Женщина всегда ненавидит того, кто ее любит, и любит того, кто ненавидит ее.

Мигель де Сервантес

Ройтер находился в имении уже полгода, а так еще ни разу и не видел его владелицу. Как рассказывал Густав, они с сыном жили в Буэнос-Айресе и крайне редко наведывались на неприветливый аргентинский юг. Шерсть неплохо продавалась, овечки жирели, и не было особой надобности торчать в этой глуши. Тем более сыну нужно учиться, хорошая школа и все такое. Хайди уже вполне прилично освоила основы аристократической науки владения клинком, и это не могло не радовать. Хуже было другое. Она начала испытывать к своему наставнику чувства, которые очевидно не вписывались в рамки дозволенного в пуританской размеренной деревенской жизни, которой жило ранчо.

После Вероники Ройтер стал куда более осмотрительно подходить к связям. История его любви — это история потерь. Тяжелых, нелепых потерь. Стоит ли начинать роман, если заранее знаешь, чем он закончится?

А не начинать — это глупо в квадрате. Мужчина, уклоняющийся от инициативы женщины, жалок. Но ему куда больше, чем Хайди, нужен Густав. Чего такого умеет эта девица, чего не умеют приват-танцовщицы из «El embarcadero feliz»[32]— бара в Рио-Гальегос недалеко от порта, где каждую неделю собирался штаб «флотилии». Вот. Так что ценность ее, как «боевой единицы», сомнительна, а Густав будет не доволен. Очень недоволен. Одно дело, когда это все теоретически, «дочка имеет взрослого сильного умного друга», и совсем другое, когда этот взрослый сильный и умный друг имеет дочку… Испанская культура вокруг, дядя, и в ней мы живем…