Попала Бернетт сюда очень странно. Когда она вышла из машины, оставив Сандерсона искать место для парковки, и вошла в здание делового центра, ничего не предвещало неприятностей. Вокруг сновали люди, царила деловая обстановка. Около лифта Кэролайн остановил человек в рабочей одежде и предложил пройти к другому лифту, сославшись на неисправность этого. Кэролайн кивнула и вошла в другой лифт. Нажав кнопку нужного этажа и посмотрев на часы, она поняла, что неприлично опаздывает. Створки лифта сомкнулись, и он плавно пошел вверх. Вдруг Кэролайн почувствовала головокружение, она попыталась опереться рукой на стенку лифта и провалилась в темноту.

На некоторое время Бернетт пришла в себя. Она поняла, что лежит в машине. Скорее всего это было что-то вроде «скорой помощи». Хотя над ней и склонился мужчина-афганец в белом халате, но опытный взгляд уловил, что в машине практически нет никакого оборудования, присущего машинам «скорой помощи» во всех странах. На лице Бернетт была кислородная маска, но она ощущала какой-то другой привкус. Склонившийся над ней человек что-то проговорил успокаивающим тоном и улыбнулся. Бернетт снова провалилась в темноту.

Окончательно она пришла в себя уже в этой «клинике». Она долго лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь прежде всего к своим ощущениям. Ее несколько мутило, но сознание быстро прояснялось. Что же такое произошло, пыталась думать Кэролайн. Организм у нее был здоровым, припадками она не страдала, а на сердечный приступ это было не похоже. Пока она размышляла, в комнату кто-то вошел.

— Отлично, Абалькар, — сказал кто-то тихим голосом, — приводите ее в чувство, распишите причину, а потом расскажите, чем мы тут занимаемся. Дальнейшую обработку я возьму на себя, ваше дело — заинтересовать. Наконец-то у меня появился настоящий специалист. Такого случая я не могу упустить.

Когда Бернетт «пришла в себя», около нее суетились две афганские женщины — врачи или медсестры. Одна из них тут же нажала кнопку в стене, и спустя минуту вошел невысокий афганец с неприятной внешностью лицемера, такая ассоциация возникла в мозгу у Кэролайн прежде всего. Помня разговор, который произошел совсем недавно около ее безжизненного тела, Бернетт стала подыгрывать афганцу. Кэролайн якобы приняла на веру его диагноз, связанный с климактерическими изменениями в ее организме, которые и вызвали обморочное состояние и временную асфиксию. Доктору Бернетт как ученому-медику было понятно, что в лифте ее ввели в бессознательное состояние каким-то газом. Афганец убедительно оперировал результатами проведенного обследования, данными компьютерной томографии. Потом Кэролайн стало в самом деле интересно. Но когда она встретилась с человеком, который назвался главным врачом клиники Густавом Хальмейером, то сразу поняла, что попала туда, куда и хотела. Точнее, нашла то, что искала. Но раз уж она даже попала внутрь этого загадочного объекта, то решила использовать этот факт с пользой на все сто процентов.

Хальмейер расписал доктору Бернетт, чем занимается его лаборатория, пожаловался, как ему не хватает специалистов с хорошей специальной квалификацией. Он предложил ей поработать в его клинике на очень выгодных условиях, пытаясь заинтересовать женщину, прежде всего, профессионально. Когда Бернетт знакомили с оснащением клиники, проводимыми исследованиями, она быстро поняла, что здесь нет никаких инопланетян. Очевидно, кто-то организовал эту лабораторию, вложил в нее огромные деньги именно в этом районе северного Афганистана. То, что в лаборатории не хватало специалистов, то, что находилась она в уединенном месте вдали от города, навело на мысль, что лаборатория тайная. А это означало, что ее отсюда не выпустят никогда, независимо от того, согласится она работать или нет.

Выход был один: делать вид, что Кэролайн ни о чем не догадывается, принимает все за чистую монету и с упоением включается в интереснейшую работу. Пока у хозяев не будет подозрений, у Кэролайн будет шанс выбраться отсюда. А время, отведенное ей, надо использовать для того, чтобы узнать об истинных целях исследований, которые здесь проводятся. Одно оборудование с электронным микроскопом для работы над отдельными клетками, размером с небольшую комнату, уже говорило о многом. Такое она видела лишь однажды в прошлом году на кафедре нано- и биомедицинских технологий Калифорнийского университета. Серьезное оборудование наводило на мысль о серьезных планах.

Десантники попали в такую страшную пургу, что двигаться дальше не могли. Низовая метель не давала видимости на расстоянии больше двадцати или тридцати метров. Была опасность провалиться в какую-нибудь расщелину или вообще заблудиться в этом разыгравшемся белом безумии.

— Все, Володя! — махнул рукой Зубов своему напарнику. — Давай искать укрытие, пока нас самих не замело. Куда, к лешему, лезть в горы в такую погоду!

— Вряд ли сегодня кого высадят, — согласился Романов, — вертушка с аэродрома не поднимется, не то что в горы лететь.

Покрутившись вокруг, десантники наконец увидели глубокую нишу в скале, которую не заметало снегом. Увидеть ее можно было, только немного поднявшись на скалы, поэтому это убежище не сразу бросилось в глаза. Вокруг росло достаточно кустарника и корявых хилых деревцев. Десантники быстро натаскали в нишу, которая оказалась довольно глубокой пещеркой, сухого кустарника, наломали веток и разожгли костер. Ветер, дувший вдоль скальной стены, очень удачно создавал естественную тягу, и дым уходил из пещеры, не скапливаясь в ней. Офицеры быстро согрелись у огня и сидели, тесно прижавшись друг к другу.

Снаружи выла пурга, иногда бросая к входу большие порции снега. От этих порывов ветра пламя костра начинало метаться, и дым сразу же попадал в глаза. Неожиданно Зубов поднял голову и насторожился.

— Ничего не слышишь? — спросил он напарника.

— Гул какой-то? — предположил Романов.

— Не вертушка?

— Вряд ли, они же не самоубийцы. Может, лавина где рядом пошла?

— Ни хрена себе — сказочка на ночь, — поморщившись, пошутил Зубов, — не поминай всуе, а то накроет нас тут с тобой. Хороший гробик на двоих будет.

— Мы вроде не под склоном, — возразил Романов, настороженно прислушиваясь. — Лавины, они себе ложе постепенно вырабатывают, потому что сходят в одних и тех же местах.

— Ладно, успокоил.

И тут земля у десантников под ногами задрожала, с потолка пещеры посыпался мелкий щебень. Теперь ясно стал слышен сильный гул и грохот где-то левее и выше.

— Ну, вот и накаркали, — заключил Зубов, — лавина пошла.

Шум долго не утихал даже после того, как сошла основная масса снега: спускались небольшие массы, сдвинутые лавиной, скатывались потревоженные и вывернутые валуны. Тонны снега оседали и вздыхали, как сказочный великан. От всех этих звуков по спине бежали мурашки, а тело начинало зудеть от нервной чесотки. Наконец снег успокоился. За ночь десантники порядком замерзли. Костер давно погас, съев постепенно весь запас хвороста и веток. Наконец забрезжил рассвет, а вместе с ним улегся ветер.

Десантники, кряхтя и постанывая, разминали затекшие и онемевшие тела. Чтобы согреться, они устроили небольшую шуточную потасовку, насколько позволяла узкая пещера. Прыгая на месте в боевых стойках, они наносили удары в сторону противника, финтили, уклонялись от ударов. Минут через пять от обоих валил пар. Согревшись, офицеры выбрались наружу и осмотрелись. На ярком утреннем солнце искрился наметенный в низинах и между скалами снег. Слева, километрах в двух, серовато-белой массой бугрилась масса сошедшего с гор снега. Лавина была не такая уж и мощная, как это казалось ночью, сидя в пещере. Из рыхлой массы снега кое-где торчали стволы выдранных с корнем на склоне деревьев.