Первые деньги, которые заработал за последние пять лет. Мне бы, по совести, их следовало вставить в рамочку, а? – И тут он впервые посмотрел внимательнее на Пола, как бы вспомнив, что перед ним не только мотор, но и человек. – Кажется, я вас откуда-то знаю. Вы чем занимаетесь?

Что-то заставило Пола захотеть быть не тем, кем он был.

– Держу бакалейный склад, – ответил он.

– Не нужен ли вам парень с умелыми руками?

– Сейчас пока нет. Дела идут вяло.

Но человек уже царапал что-то на клочке бумаги, для этого он положил ее на капот и дважды протыкал бумагу карандашом, когда карандаш натыкался на щель.

– Вот здесь мое имя. Если у вас есть машины, я как раз тот человек, который поможет вам держать их на ходу. Восемь лет вкалывал на заводе механиком перед войной, а если я чего и не знаю, то сразу же разберусь. – Он протянул бумажку Полу. – Куда вы ее собираетесь положить?

Пол подсунул бумажку под прозрачную пластинку в своем бумажнике поверх шоферского удостоверения.

– Положу ее сюда, чтобы была на виду. – Он пожал руку высокому и кивнул остальным. – Спасибо.

Мотор уверенно набрал скорость и перенес Пола через вершину холма к воротам Заводов Илиум. Постовой подал ему рукой сигнал из своей будки, загудел зуммер, и железные, утыканные сверху железными шипами ворота распахнулись. Теперь Пол подъехал к толстой внутренней двери, посигналил и выжидающе поглядел на тонкую прорезь в каменной кладке, за которой сидел второй часовой. Дверь с грохотом поднялась, и Пол подъехал к зданию своей конторы.

Он поднялся наверх, шагая через две ступеньки – его единственное физическое упражнение, – отпер две наружные двери, ведущие в комнату Катарины, а потом еще одну – уже в свой кабинет.

Катарина едва взглянула на него, когда он проходил. Она, по-видимому, была погружена в горестные размышления, а по другую сторону комнаты, на диване, который с успехом мог считаться его собственностью, сидел Бад Колхаун, уставившись в пол.

– Чем могу помочь? – спросил Пол.

Катарина вздохнула.

– Баду нужна работа.

– Баду нужна работа? У него сейчас четвертая по оплате должность во всем Илиуме. Я не мог бы ему предложить того, что он получает за обслуживание склада. Знаешь, Бад, ты просто с жиру бесишься. Когда я был в твоем возрасте, я и половины не получал…

– Мне нужна работа, – сказал Бад. – Любая.

– Хочешь подстегнуть Национальный Совет по Нефти, чтобы они дали тебе повышение? Конечно, Бад, для виду я мог бы тебе предложить больше, чем ты сейчас получаешь, но ты должен пообещать мне, что не поймаешь меня на слове.

– У меня нет больше работы, – сказал Бад. – Меня выставили.

Пол был изумлен:

– Неужели? С чего бы это? Моральное разложение? А как с этим приспособлением, которое ты изобрел для…

– Вот в том-то и дело, – сказал Бад, причем в голосе его чувствовалась странная смесь гордости и горечи. – Приспособление работает. Отлично делает свое дело, – он смущенно улыбнулся. – Справляется с работой намного лучше, чем это делал я.

– И проделывает все операции?

– Да. Такая разлюбезная штучка.

– И из-за этого ты остался без работы?

– Не я один – семьдесят два человека остались без работы, – сказал Бад. Он как-то умудрился еще ниже опуститься на диване. – Должности нашей категории теперь полностью исключены. Фу, и все. – Он щелкнул пальцами.

Пол прекрасно представил себе, как работник отдела комплектования настукал на клавиатуре кодовый номер должности Бада и спустя несколько секунд машина представила ему семьдесят две карточки с именами тех, кто зарабатывал на жизнь, выполняя обязанности Бада – те самые обязанности, с которыми теперь так отлично справлялась машина, созданная Бадом. И сейчас по всей стране машины, ведающие учетом рабочей силы, будут налажены таким образом, чтобы больше не считать эту должность пригодной для человека… Комбинации дырочек и зарубок, которые для машин личного состава были олицетворением Бада, оказались теперь непригодными. И если сейчас их сунут в машину, она тут же вернет их обратно.

– Теперь им больше не нужны П-128, – мрачно сказал Бад, – и ничего нет свободного ни выше, ни ниже. Я согласился бы на понижение и взял бы П-129 или даже П-130, но ничего не получается. Все места заняты.

Список личного состава лежал раскрытый перед Катариной. Она уже успела просмотреть все номера.

– П-225 и П-226 – инженеры по смазке, – сказала она. – Но обе эти должности занимает доктор Розенау.

– Да, действительно, – сказал Пол.

Бад попал в чрезвычайно дурацкое положение, и Пол никак не мог придумать, чем бы ему помочь. Машинам было известно, что Илиум имеет уже одного полагающегося ему инженера по смазкам, и они не допустят появления второго. Если персональную карточку Бада перешифровать как карточку инженера по смазке и сунуть ее в машину, машина тут же вернет ее за ненадобностью.

Как часто говаривал Кронер, строжайшая бдительность – единственный способ достижения эффективности. И машины безустанно перебирают колоды своих карточек, пытаясь снова и снова обнаружить бездельников, дармоедов или просто упущения.

– Ты ведь знаешь, Бад, не я это решаю, – сказал Пол, – мое слово почти не имеет веса при решении вопроса, кого следует нанять.

– Он знает, – сказала Катарина. – Но ему нужно обратиться куда-то, и мы подумали, что, может, вы знаете какие-нибудь ходы или с кем нужно поговорить.

– Я ужасно огорчен, – сказал Пол. – И с чего это их вдруг дернуло дать тебе назначение в Нефтяную промышленность? Тебе следовало бы числиться конструктором.

– У меня нет способностей к этому, – сказал Бад. – Так показали испытания.

И это уж обязательно было отражено на его злополучной карточке. Все показатели его способностей были на ней – неизменно, непреложно, а с карточкой не поспоришь.

– Но ведь ты конструируешь, – сказал Пол. – И, черт побери, ты делаешь это более толково, чем все их асы из Лаборатории. – Лаборатория – Национальная Лаборатория Исследований и Развития, – по сути, была порождением