Лишь последние пару лет Сильван почувствовал, что достиг разумного уровня в своих романах, недоступной ему прежде относительной уравновешенности и невозмутимости. Он перестал обольщаться красивыми обертками, преподносить свое сердце на блюдечке с голубой каемочкой. Понял, что если хочет найти подлинное сокровище, то придется набраться терпения, не забывая при этом о собственной безопасности.

Однако ему не нравилось осторожничать. Осторожность была не свойственна его натуре. Хотелось найти близкую по духу личность и просто отдать ей всего себя, свое сердце, голову, тело. Чтобы дом заполнился ее щебетанием и запахом. Мечтал готовить вместе с ней на этой кухне, со временем завести детей. Те стали бы будить их каждые два часа, и они спотыкались бы о разбросанные ими игрушки.

Ему хотелось настоящей счастливой жизни.

И он вряд ли обретет ее, влюбившись в миллиардершу, которая и не пыталась скрыть, что просто намерена купить Сильвана и его жизненные достижения.

Настало время обеденного перерыва. Сильван вдохнул напоследок запах волос Кэйд и совершил один из труднейших поступков в своей жизни, если считать с того момента, как он много лет назад впервые открыл дверь собственной шоколадной кондитерской. Он отступился от Кэйд Кори.

Сильван не понимал толком своих побуждений: то ли он спасает самого себя – идиота, то ли наказывает ее за то, что она интересуется лишь его шоколадом, а не им самим – однако ему удалось улыбнуться ей.

– Mersi, мадемуазель Кори, за то, что присоединились к нам утром. Но, боюсь, я не смогу позволить вам остаться на дневное занятие, поскольку оно включает детали, которыми мы не намерены делиться с широким кругом людей.

Она взглянула на него так, словно он ударил ее. Или, того хуже, притворившись соблазненным, сорвал с нее одежду, а потом самодовольно ухмыльнулся и, развернув ее к публике, представил на осмеяние множества любопытных глаз.

Кэйд пристально смотрела на него, излучая какую-то мощную, поднимающуюся изнутри силу. Его пульс участился, он готовился к какому-то бурному сокрушительному взрыву эмоций. Но она резко развернулась и решительно направилась к выходу. Молча. Не дав ему возможности выяснить, какая мощная сила скопилась в ней.

Сильван вдруг осознал, что следует за ней, надеясь услышать хоть слово. Он уже чувствовал себя несчастным. Ему не хотелось, чтобы она уходила.

Сильван просто… думал, что исключительно в его собственных интересах надо убедиться, что она ушла.

– Полагаю, мадемуазель, вы забыли снять нашу куртку, – напомнил он, когда Кэйд взялась за дверную ручку.

Она покраснела еще гуще и сдерживалась уже из последних сил, сжав зубы. Ее руки так дрожали, что она не смогла сразу расстегнуть пуговицы.

– Tenez[66], – взволнованно произнес Сильван, поднимая руки.

Он оказался идиотом. Сделал хуже себе.

– Позвольте, я помогу вам.

– Нет. Не… трогайте… меня. – Голос Кэйд дрожал от гнева, и руки Сильвана опустились. В нем вдруг проснулся четырнадцатилетний юнец, с которым не желают иметь ничего общего юные недотроги.

Остальные участники занятия с интересом наблюдали за ними, пока он тупо стоял, глядя, как Кэйд сражается с пуговицами, медленно расстегивая их одну за другой. Сильван удивился, почему она просто не сорвала куртку, выдрав с мясом все пуговицы, не швырнула ее на пол, возможно, еще бросив сверху пару банкнот за причиненный ущерб. Подобное поведение казалось вполне уместным для американской миллиардерши.

Наконец ей удалось снять куртку, а под ней обнаружилась нелепая бесформенная фуфайка. Сильван не смог удержаться от улыбки.

– Что это у вас за нарядец? Неужели вы заявились на мой мастер-класс в ночной пижаме?

Таковы американцы! Куча денег и ни грамма вкуса.

Ее взгляд обжег его, точно пощечина, она бросила ему куртку и молча удалилась. Неловко вертя в руках куртку, Сильван смотрел ей вслед, понимая, какого свалял дурака. Только что он позволил собственному трусливому малодушию сделать из себя полного imbécile[67]. Невозможно подделать смущение. Неужели она была искренна с ним?

И вдобавок сознание того, что он больше не может по собственной глупости сводить Кори с ума, погубило остаток всего воскресного дня.

В его распоряжении имелся лишь номер телефона ее секретаря. А если Кори больше не вернется?

Это его вина, решила Кэйд, когда замешательство, едва ли не отягченное безграничным горем, начало спадать, и ему на смену она смогла взрастить в себе не менее сильное чувство мести. Ему некого будет винить, кроме самого себя.

На центральном парижском рынке вокруг фонтана, взлетающие струи которого падали в большой бассейн, гуляли туристы, влюбленные, блуждали голуби и бездельники. Большинство магазинов по воскресеньям закрывалось, придавая этому пространству еще более подозрительный вид, чем в будни. Заметив появление Кэйд, несколько мужчин начали приставать к ней с грубыми предложениями. Она делала вид, будто не замечает их, занятая поисками найденного в «Гугле» магазина. Его владелец, как сообщала реклама, воспользовался ослаблением ограничений на воскресную торговлю. Кэйд вошла в магазин.

Стены и витрины помещения заполняли разнообразные технические новинки стиля «хай-тек».

– Мне нужно купить…как это по-французски… двойную зрительную трубку, – сообщила она так уверенно, насколько возможно говорить подобное на иностранном языке.

Такую фразу она вычитала в словаре.

– Женскую двойную трубку, – пояснила Кэйд. Очевидно, мужчины не нуждались в биноклях.

– Bien sûr[68], – любезно ответил продавец, подходя к витрине с биноклями. – Какой вид вас интересует?

– Самый миниатюрный, но с самым большим увеличением.

Но долго ли она собирается торчать там, таращась на дверь мастерской Сильвана? Даже его дверь в бинокль будет казаться самодовольной и злорадной.

– И видеокамеру.

Тогда Кэйд запишет все действия с пультом охранной системы, не помешавшись за целый день от созерцания Сильвана Маркиза, и сможет прокручивать запись по мере необходимости, чтобы выяснить код доступа.

– С хорошим «наездом»… – Как же по-французски слово «трансфокатор»?

Через полчаса Кэйд стояла у окна в своей квартирке, пытаясь правильно установить камеру с нужным увеличением, чтобы она отчетливо показывала панель пульта охранной системы, и закамуфлировать ее так, чтобы не привлекала внимания. Зазвонил ее мобильный.