напоминать читателю, что выбрал я в «патрульные» не кого попало с реваншистской улицы, но единственного ее профессионального историка — Сергея Викторовича Лебедева, доктора философии, одним словом мэтра национал-патриотиче-ской литературы. Пишем мы с ним об одном и том же, только интерпретируем по-разному.

В принципе с его интерпретациями читатель знаком. Напомню лишь, что Горбачев для него «президент-резидент» западных спецслужб, Российская Федерация — «окровавленный обломок исторической России», разрушитель Союза-Ельцин, пролог российской трагедии — Перестройка (поскольку «к середине 1980-х СССР был крепок, как никогда»), а первый шаг к его развалу — Декларация о суверенитете этого самого «обломка». Цитирую: «12 июня 1990 года Верховный Совет РСФСР принял восхитительную по своему идиотизму резолюцию о государственном суверенитете той половины исторической России, которая именовалась Российской Федерацией. Это и был первый шаг к распаду исторической России». Напомню, что «идиотами» назвал летописец подавляющее большинство, 907 депутатов Верховного Совета, проголосовавших за Декларацию («против» голосовало 13).

О том, крепок ли был к середине 1980-х СССР, мы уже говорили довольно подробно (см. главу третью «Кому нужна была Перестройка»), о Горбачеве и Перестройке тоже, о Ельцине как о главном «разрушителе исторической России» еще поговорим. Но начнем с главного, с того, что не дает, как видим, покоя летописцу, точно на этот раз отражающему переживания своей возбужденной реваншистской аудитории, с того, что же такое эта загадочная «историческая Россия» (она же «Русский мир»)? Попробую показать на примере, наиболее для нашего случая подходящем.

Выбор Ататюрка

Не все знают об «исторической Турции». Для начала достаточно сказать, что она-была. И что противники Мустафы Кемаля, больше известного как Ататюрк, турецкие национал-патриоты, переживали за судьбу этой громадной, сопоставимой по своей территории разве только с Российской империей Оттоманской Турции, точно так же, как переживают сегодня их русские, так сказать, единомышленники за свою утраченную державу.

Она и впрямь была необъятна и грозна, эта евразийская империя, сверхдержава ХУ-ХУ1 веков. Достаточно перечислить тогдашние ее владения, чтобы в этом не осталось сомнений. Современные Тунис, Алжир, Ливия, Египет, Судан-в Африке, весь Ближний Восток, включая теперешние Саудовскую Аравию, Йемен, Израиль, Ливан, Сирию, Ирак-в Азии, почти весь Балканский полуостров, включая Грецию, Сербию, Боснию, Македонию, и, между прочим, Крым и Причерноморье — в Европе, это все была она, «историческая Турция». И усугублялось ее величие еще тем, что турецкий султан был до самого 1922 года халифом, главою всех мусульман мира.

Но время шло. И постепенно превращалась «историческая Турция», как все империи, в анахронизм. На протяжении двух столетий многие из ее султанов пытались спасти ее, как спас издыхающую Московию Петр, повернув Россию лицом к Европе (я подробно описал эту турецкую эпопею во втором томе «России и Европы»). Но безуспешно. То, что Петру это удалось, а им нет, неминуемо, никуда не денешься, наводит на мысль, что Россия и впрямь была, в отличие от Турции, изначально европейской страной, не правда ли? Даже нигилисту Невзорову трудно было бы это отрицать.

Так или иначе, добила Оттоманскую империю, как и Российскую, Первая мировая война. Вот тогда и оказалась она перед выбором. Реваншисты, конечно, не могли забыть «историческую Турцию» и халифат.

  Османская империя в период расцвета

Ататюрк, железной рукой подавив реваншистов, выбрал, вместо «исторической», просто Турцию, как обыкновенное национальное государство, раз и навсегда избавив свой народ от всех кровавых катаклизмов, связанных с империей.

Конечно, потеряла к тому времени Турция все свои имперские владения: одни обрели независимость, другие были поделены между победителями в мировой войне. Но ведь этот «новый мировой порядок» не вечен, полагали турецкие реваншисты, придет день, когда Турция встанет с колен и припомнит сегодняшним победителям и свой халифат, и свои «исторические» права, и все, от чего предательски отказался Ататюрк. И так же, как их российские единомышленники не могут простить Ельцину отказ от «Русского мира», не могли они простить Ататюрку отказ от «Пантюркизма», как называлось это в XX веке.

Читатель понимает, разумеется, что сравниваю я Оттоманскую империю, доставшуюся в наследство Ататюрку, с Российской только потому, что она тоже была в свое время сверхдержавой и тоже евразийской. А также потому, что, в отличие от других современных ей империй, будь то Британской, Французской или Португальской, завоевания которых располагались за морями, была она, подобно «исторической России», империей КОНТИНЕНТАЛЬНОЙ. Подходила, короче, для сравнения по всем статьям. Кроме одного. Кроме этого самого выбора Ататюрка.

Тут сравнение кончается: выбор Ленина, современника Ататюрка, был прямо противоположный. Железной рукой подавил он взбунтовавшиеся окраины и превратил распавшуюся было империю во второе издание Российской (пусть во имя иллюзорной, как выяснилось, мировой революции, но иллюзия скоро испарилась, а империя осталась). Тем самым обрек он российское крестьянство на разорение, европейскую Россию-на изгнание, миллионы Иванов Денисовичей-на Гулаг, страну-на железный занавес и «холодную войну» с Западом. И, в конечном счете, конечно, на новую катастрофу. Опять, как в 1917, побежали от Центра окраины. И снова навис над страной грозный призрак гражданской войны. Короче, второе издание «исторической России» закончилось так же, как первое.

К счастью, научило чему-то это несчастное столетие Россию. Отказалась она вторично входить в ту же кровавую реку. Согласилась, можно сказать, на этот раз с выбором Ататюрка. Признала, иначе говоря, что «историческая Россия» была не более чем сшитым на живую нитку конгломератом чужих, завоеванных со времен Московии народов. Выбрала просто Россию.

Трагедия ли это, как уверены летописец и его реваншистская аудитория? Умнейший из изгнанных большевиками русских мыслителей Г. П. Федотов был другого мнения. Он считал, что «потеря империи есть нравственное очищение, освобождение русской культуры от страшного бремени, искажающего ее духовный облик». Кому верить? Вопрос, похоже, риторический.

За Федотовым, помимо интеллектуальной традиции европейской России, стоял еще и исторический опыт, выбор Ататюрка (Ау, Невзоров!). Или и впрямь примется нигилист отрицать, что не пришлось турецким Иванам Денисовичам, не говоря уже об интеллигенции, пережить ничего подобного тому, на что обрекло российских ленинское второе издание «исторической России»? За летописцем, с другой стороны, не стоит ничего, кроме иллюзии, что и в XXI веке можно жить так же, как в XIX. Кроме стремления, то есть, сохранить все завоеванное за века. Мало ему двух исторических катастроф в одном столетии. Соскучился по третьей?

О чем на самом деле спорили

Все это, однако, лишь историческая метафизика, если можно так выразиться. Люди, делавшие в 1990-х историю, понимали ее