— Слушаюсь, сэр. Какие действия должны выполнить наши корабли в случае обнаружения вражеских сил?

Хорстгельд никак не рассчитывал на боевые действия в этом участке космоса. Да и инквизитору Никсосу не удалось заполучить в свое распоряжение сколько-нибудь значительные вооруженные силы.

— Подкрепление. Ищите любые имперские корабли крупнее космической яхты, которые смогут добраться до нас в течение девяноста шести часов. И если найдете, будьте готовы отправить приказ о призыве в состав флотилии. Если будет драка, я бы хотел иметь превосходящую численность.

— Все понял, сэр. Известить архимагоса Корвейлана?

— Ей об этом пока лучше не знать.

— Ей? — переспросил Стелканов.

— Насколько я знаю — да, ей. Но поставь в известность комиссара Леюнга на тот случай, если на «Образцовом» тоже засекли эти объекты. Я не исключаю, что эти франты разбегутся при первой же опасности поцарапать краску на бортах кораблей.

— Конечно, сэр.

Стелканов ловко развернулся и вышел, Хорстгельд вновь обратился к изображению. Может, это корабли, может, какой-то звездный феномен или даже происки мерзких кракенов. Или последствия неполадок в датчиках — кто знает… Но появление еще одной флотилии Хорстгельду было бы совсем не по душе.

Пошел ядовитый дождь. Он падал большими тягучими каплями, шлепал по нагромождению обломков, собирался в потоки разъедающей слизи и стекал по выбоинам, образованным упавшими башнями. Дождь разъедал отмершую плоть, превращая громадные биологические массы в частоколы выбеленных костей и залежи шероховатых хрящей.

Возможно, это был вовсе и не дождь, а падающие сверху отходы биологической и промышленной деятельности — как и поток, пару часов назад пронесшийся по центру черной железной башни. Он выплеснулся в обширное углубление между фундаментами двух башен, забитое всевозможным мусором и освещенное слабым люминесцентным свечением колонии водорослей, прилепившейся к шершавому металлу несколькими этажами выше. В этом месте, расположенном гораздо ниже города башен, все, что сохранялось после падения, быстро погибало. Все признаки жизни уничтожались временем и едкими потоками, холодом и сыростью. Сам воздух был пропитан запахами химикатов и смерти. Биомеханические массы, правящие городом, ревели и двигались далеко вверху, а снизу доносились пронзительные скрипы и щелчки скалы, лежащей в основании города. Она медленно проседала под давлением множества металлических сооружений.

Воины нашли укрытие от кислотного дождя под брошенным кожухом двигателя. Жидкость ничем не могла повредить Серым Рыцарям, разве что разъела бы краску на их доспехах. Но Аларик понимал, что для выживших техностражей, техножреца Талассы и дознавателя Хокеспур воздействие химикатов могло быть гибельным. По этой причине люди и остановились под крышей.

Каким-то образом все остались в живых. Поток промышленных отходов пронес их через все уровни башни. Ее нижние этажи были отданы машиностроению. Из того, что удалось мельком увидеть во время падения, Аларик понял, что и он, и все его спутники могли быть в любой момент раздавлены или сварены заживо. Но сливные шлюзы и заслонки очистительных сооружений в нужный момент открывались, и люди продолжали падать, пока их не выбросило в обширное озеро накопившихся отходов неподалеку от башни.

Каэрония пока не хотела их смерти. Сначала она заставит их страдать.

— Холварн, Арчис, занимайте посты наблюдения, — скомандовал Аларик.

Двое Серых Рыцарей отсалютовали и отправились нести первую вахту. Отряд не мог оставаться здесь надолго, но требовалось какое-то время, чтобы перегруппироваться и составить план дальнейших действий. Нельзя просто слоняться вокруг в надежде что-нибудь обнаружить — так их быстро найдут, загонят в ловушку, и во второй раз планета не станет откладывать казнь.

Хокеспур и оставшиеся техностражи пытались согреться у небольшого костра. Солдат осталось только четверо: капитан Тарк и еще трое его людей. Их доспехи сильно помялись, одежда почернела от грязи. Один из техностражей на глазах у Аларика снял свой шлем. Голова под ним была выбрита, а на затылке виднелись длинные глубокие хирургические шрамы. Похоже было, что из его черепа вынули пластину величиной с ладонь, а затем поставили ее обратно. Кроме того, на заднюю сторону шеи техностража был нанесен штрих-код.

Аларик подошел к архимагосу Сафентису, который сидел на обломке брошенного оборудования и что-то обсуждал с техножрецом Талассой.

— Ваши техностражи, — заговорил Аларик. — Они подверглись операции по подавлению эмоций.

Сафентис поднял голову, и Аларик увидел сотни своих отражений в фасетчатых глазах архимагоса.

— Совершенно верно,— кивнул Сафентис. — Я требую этого от всех, кто призван обеспечивать безопасность.

— Мне было бы нелишним знать об этом заранее. А также о том, какие узлы усиления помогают вам так хорошо сражаться. И еще я хочу знать, о чем вы говорили с тем техножрецом.

— Он возражал против нашего присутствия, — незамедлительно ответил Сафентис. — Я предложил ему сдаться, и он отверг предложение.

Искусственный голос Сафентиса не давал возможности Аларику определить, говорит ли техножрец правду или выражает свой сарказм.

— Архимагос, здесь командую я, — сказал Аларик. — Если бы вы были Серым Рыцарем, за нежелание подчиняться вам грозили бы долгие месяцы наказания.

— Но я не Серый Рыцарь, юстициарий. И возможно, нам лучше не спорить по этому поводу, а выяснить, где мы находимся и что можем сделать.

— А вам известно, где мы оказались?

Техножрец Таласса, с некоторым беспокойством следившая за их пререканиями, показала Аларику экран своего планшета:

— Механикус собрали всю информацию о Каэронии до ее пропажи. Планета сильно изменилась, но из того немногого, что нам известно, можно сделать вывод, что мы находимся здесь.

На экране электронного планшета был изображен объемный план большого города, застроенного так же плотно, как любой город-улей. Его окружали обширные пустынные плато, составлявшие большую часть Каэронии. Надпись под картой гласила: «Главный мануфакториум Ноктис».

— Ноктис был самым большим промышленным центром планеты, — продолжала Таласса.

Аларик заметил, что ее голос слегка дрожит, глаза покраснели, а дыхание стало прерывистым. Легко было забыть, какими хрупкими по сравнению с космодесантниками, как сам Аларик, были обычные люди. Женщина проглотила и вдохнула такое количество отравляющих веществ, что со временем они могли ее убить.

— Почти вся промышленность в Ноктисе относилась к тяжелому машиностроению,— продолжала Таласса, — но здесь велись и исследовательские работы, а также существовали хранилища информации. Вроде этого.

План города на экране приблизился, оставив в центре одно сооружение — высокую гладкую башню. Она поднималась над беспорядочно разбросанными индустриальными постройками связкой поставленных друг на друга массивных цилиндров.