Катька вдруг задала мне вопрос, на который я менее всего склонна была отвечать сейчас откровенно.

— Как продвигается расследование? Ты уже знаешь, кто отравил отца?

Конечно, знаю, на то я и детектив! Но ты, наивная барышня, будешь знать об этом только после того, как я до конца соберу все улики.

— Пока трудно сказать, еще много неясностей, — ответила я уклончиво.

Наступил момент сообщить Катьке то, ради чего я, собственно, сюда и явилась.

— Твой брат, Антон… В общем, его вчера не стало.

— Как так?! — Катькины глаза сделались как плошки. — Умер, что ли?

Догадливая ты моя! Умер, причем с родственной помощью небезызвестной тебе личности.

— Его труп нашли вчера в коллекторе с горячей водой.

Неприятно сообщать такие новости, зная к тому же, что впечатлительная Катька и так за последнее время подверглась сильным стрессам.

— Как он туда попал?! — Ее изумлению не было пре — дела.

— Этого, к сожалению, я не знаю, — уклончиво проговорила я.

Самое время было оставить Катьку наедине с новыми переживаниями. Взяв с нее слово, что о моем визите она не скажет мужу и под страхом смерти, я резко заторопилась и оставила бывшую одноклассницу в прострации от полученного известия. Быть ее утешителем было выше моих сил.

* * *

Сев в машину, я взяла в руки трубку мобильника. Гудок вызова долго и нудно ударял в мою барабанную перепонку. Ну, Гриша! Ну подойди же, будь человеком! Неужели на работе?

— Я слушаю, — наконец раздался в трубке его бодрый голос.

— Каждый раз ты идешь к телефону как будто из соседней квартиры! — высказала я свое недовольство, на что флегматичный Гриша только рассмеялся.

— От кого еще можно услышать пару ласковых, как не от Танюши Ивановой! Понимаешь, радость, я на кухне делаю пельмени…

Слово «пельмени» прозвучало для меня музыкой. Гришка это знал и умело пользовался моей гастрономической слабостью.

— Не трави душу, террорист! — напустилась на него я. — Мне нужна твоя помощь. Ты готов?

— А в чем дело?

После того как я обрисовала, что от него требуется, в ответ услышала:

— Танюх, работа — это скучно. Я только что отдежурил сутки и еще не забыл, как это делается. Лучше давай ко мне, на пельмени. Будет возможность продолжить наше позавчерашнее общение…

Этот дьявол-искуситель разозлил меня всерьез.

— Если ты не хочешь, я бросаю трубку, — пригрозила ему.

— Хочу, конечно, хочу. Если бы ты знала, как я тебя хочу…

Нажав на «сброс», я швырнула трубку на сиденье и тронула машину. Что через минуту «труба» запиликает, я не сомневалась. Так что мы договорились встретиться у моего дома через час.

Зайдя в квартиру, я первым делом распахнула внушительных размеров шкаф и оценивающе оглядела свой гардероб. Кинула на диван вешалку с коротким черным платьем в обтяжку, красное английское пальто до пят, шикарную черную шляпу с полями-аэродромами. Довершить мой несравненный образ должны были черный шарф и полусапожки на обалденных каблуках.

Теперь дело было за макияжем и париком. Вначале я вставила коричневые контактные линзы. Затем нанесла фосфоресцирующие тени и такую же блестящую губную помаду. Этот маневр помогал концентрировать внимание окружающих на деталях лица, отвлекая от целого. Навалила на свою «физию» еще кучу разной штукатурки, включая пудру, тушь, румяна.

Мне всегда это нравилось — экспериментировать со своей внешностью. Ведь я, как художник, каждый раз получала новую картину.

Парик, приглянувшийся мне сейчас, имел цвет баклажана. Прическа имела вид густых распущенных волос ниже плеч.

Напялив парик, а также все вышеперечисленное барахло, я добавила последний штрих к своему сногсшибательному прикиду: так как день был солнечный, то темные очки пришлись кстати. Застегивать пальто я посчитала ниже выбранного мной имиджа.

Я уже была полностью готова к выходу и совсем было собралась мысленно обругать Гришку за неумеренное потребление пельменей. Но тут за окном посигналили. Не первой свежести белый сорок первый «Москвич» поджидал меня у подъезда.

Выйдя на улицу, я остановилась, делая вид, что поправляю шляпу. Сама же в это время смотрела в упор на водителя «Москвича». Гришка оценивающе скользнул по мне взглядом и отвернулся, демонстрируя интерес к мальчишкам, гонявшим шайбу по двору. Тест на неузнаваемость прошел удачно: Гришка знал меня много лет, и если уж он не догадался, кто скрывается за вышедшей из подъезда фифой, то за всех остальных я могла быть спокойна.

Вопреки тому, с каким достоинством нужно носить подобную одежду, я лихо плюхнулась на сиденье рядом с Григорием.

— Тебе что, не нравятся женщины классического типа?

Последовала пауза, и красноречиво за себя говорящие глаза навыкат остановились на мне как приклеенные. Гриша не первый раз был свидетелем моего перевоплощения, но сейчас оно повергло его, по-видимому, в шок.

— Твоя «материнская плата» устарела, — постучала я по Гришкиному лбу, рассмеявшись, — долго соображаешь.

На этот выпад мой друг отреагировал по-своему.

— Я-то рассчитывал провести время с Таней Ивановой, а не с Маргарет Тэтчер.

Я пропустила Гришину досаду мимо ушей, зацепившись лишь за возраст бывшего британского премьер-министра.

— Что, так старо выгляжу?

Но Гриша не ответил. Мой облик почему-то расстроил его, и вместо ответа он нажал на газ. Но постепенно своей болтовней и воспоминаниями о наших отношениях я привела его в прежнее эмоционально-устойчивое расположение духа.

От моего дома до фирмы «Веста-риэлт» пятнадцать минут неспешной езды. Я попросила Гришу припарковать машину на улочке, примыкавшей к той, на которой находилась фирма. Здесь его «Москвич» ничем не выделялся из ряда других оставленных хозяевами машин.

Захлопнув дверцу, я помедлила несколько секунд, вживаясь в образ неторопливой, вальяжной дамы. А потом от Гришкиной машины до дверей офиса усердно репетировала походку «от бедра».

Войдя в помещение, у риелторов, сидящих за столами, поинтересовалась, где находится кабинет Коршунова Игоря Валентиновича. Мне указали куда-то вглубь — риелторам было некогда: один ругался по телефону, другая, с вытравленными тощими волосами и унылой физиономией, беседовала с клиентом. Довеском к моему мнению, составлявшемуся об этой конторе, стала девушка-секретарь, сидевшая рядом со входом в кабинет директора. Более бледного лица и испуганных глаз я не видела.

«Атмосфера морга», — сделала я заключение.

Увидев меня, бледнолицая тем не менее пронырливо загородила вход к начальству: